Вообще история, рассказанная в данном произведении довольно-таки трагична. Песня повествует о нелёгкой судьбе прораба Петровича, который выпивал в рабочее время вместе со своей строй бригадой, после чего в непотребном виде залез в бетономешалку и уснул там детским сном праведника. К тому моменту, остальная часть строителей-собутыльников, также дошла до нужной кондиции, и электрик по имени Степан, вероятно решив поработать во внеурочное время, нажал на кнопку «Пуск». Запуск прошёл штатно и механизм заработал. В результате такого действия, тело выпускника строй института Петровича, в данном случае Ашотика, стало перемешиваться с другими компонентами, находящимися внутри ёмкости аппарата, придавая нужную консистенцию для будущего пирога…

Зло? Да. Очень зло? Тоже да. Очень при очень зло? Конечно же да!.. Почему? Да потому, что «нефига» доверчивых безобидных стариков обманывать, деньги воровать, да и меня заодно подставлять!

Закончив песню словами: –

Бетономешалка — алкоголизм,

Бетономешалка — каннибализм.

— поднял глаза на окаменевшие от изумления лица и задал риторический вопрос ошарашенной публике:

— Ну как, это достаточно злободневно? — после чего хмыкнул и посмотрев на Степан Агасовича, который в свою очередь с удивлением смотрел на гитару, вероятно находясь в шоке от издаваемых ей звуков, добавил: — Ну раз достаточно, то концерт по заявкам зрителей будем считать оконченным. Давайте тогда уж заканчивать и обед. Через пять минут, всех актёров принимающих участие в съёмке, жду на съёмочной площадке.

— Саш, а откуда ты такие песни взял? Сам придумал? — спросил меня Сева подойдя ко мне. Мы стояли у входа в дом и ждал пока все актёры зайдут в помещение.

— Блин, друг мой, что за вопросы? Конечно не сам.

— А кто? — спросил «наивная простота».

— Инопланетяне.

— Кто?

— Чатлане из галактики Кин-дза-дза.

— Не может быть, — обомлел собеседник.

— Сева, ты чего, пил что ль чего с утра?

— Нет. Я же не пью, — соврал тот, ибо я видел, как он вчера на банкете шампусик попивал.

— Ладно, забей… Я придумал конечно. Всё я. Кто ж ещё мог придумать такое? — в свою очередь парировал его лож я своей неправой. — Или ты ещё знаешь кого-нибудь кто мог написать что-либо подобное?

— Нет, — искренне ответил друг и «застыл» глядя мне за спину.

— То-то, — искренне ответил я и услышав знакомый мотив тоже застыл.

Наша окаменелость была связанна не с тем, что мимо нас проходила красавица Юля, в которую Сева был по уши влюблён, нет, связанно это было с тем, что она негромко напевала себе «под нос»:

— Белые розы, белые розы, тра — та — татата — та…

— Юля, стой. Подожди, — выйдя из комы крикнул я ей в спину. Она остановилась, обернулась и подошла к нам.

— Что Сашечка?

Сева стоял как вкопанный и традиционно не дышал.

— Юлечка, скажи пожалуйста, — ответил я также в ласкательной форме, — а что ты такое поёшь?

— Это песня про розы. Белые, — пояснила рыжуха.

— А откуда ты её знаешь?

— Слышала.

— А где ты её слышала? — поинтересовался «следователь».

— Ребята на лавочке пели. Хорошая песенка. Грустная, но хорошая. Вот я и запомнила.