Сзади недружно забабахали пищали. Послышались визги. Маркел на бегу оглянулся. Стрельцы перезаряжали пищали, а самоеды стреляли из луков. Один стрелец упал, после почти сразу же второй…

Маркел дёрнул постромку и побежал дальше. До кустов было уже не так и далеко. Это всё лысый шаман, подумалось, это он всё, пёс, накликал!

И тут начал гнуться под ногами лёд. Маркел оробел, остановился. А сзади кричали – и самоеды, и наши. Наши пошли биться бердышами. Самоеды дрогнули и побежали.

Но навстречу им бежали их сородичи. Те и другие смешались, потолкались, развернулись и опять побежали на наших, но теперь уже в большем числе. И с копьями! И теперь уже дрогнули наши…

А Маркел добежал до кустов, поскользнулся на льду и упал. Нарты перевернулись, и Баба медленно сползла с нарт на снег, а со снега в открывшуюся полынью. Маркел вскочил…

И в него впилась стрела! В бок, в тот самый! Маркел упал, скрючился. Было чертовски больно. А там, где бились, стало тихо. Перебили всех, подумалось, и сейчас придут его добить. Дышать было тяжело, стрела туда-сюда ходила, резала…

И вдруг послышались шаги. Шли двое. Маркел задержал дыхание. Эти двое подошли к Маркелу, один из них наклонился, взялся за стрелу, резко рванул её и вырвал. Маркел мотнулся, как тряпка, но молча. Один самоед что-то сказал по-своему, второй ему ответил. Первый пнул Маркела в бок ногой. Маркел опять даже не ойкнул. Первый самоед ещё что-то сказал, они засмеялись и пошли к своим обратно. А Маркел вдруг услышал: «Лежи!» Маркел осторожно обернулся. Рядом с ним валялись перевёрнутые нарты, и там же из полыньи виднелся мокрый бок Бабы. Деревянная, с радостью подумал Маркел, не утонула, а золотая утонула бы, и что бы он тогда царю показывал?! А так…

И спохватился, утёр губы, стёр улыбку. Посмотрел туда, где бились. Там одни самоеды бегали, утаптывая снег, другие складывали высоченную поленницу для костра, а третьи подтаскивали туда убитых – и своих, и наших. Ермола лежал сбоку, головой к Маркелу, и как будто наблюдал за ним. Или опять хотел сказать, что сон был в руку. Маркел мысленно перекрестился, но не шевельнулся. А потом, не отводя глаз от Ермолы, подумал, что неужели те самоеды, которые его подстрелили, не заметили Бабу? Или она им просто глаза отвела? Отвела, скорей всего, подумалось, ей это пустяк, а вот как болит в боку! Маркел полез за пазуху, положил руку на свежую рану, ощупал. Стрела, получалось, прошла почти мимо – пробила кожу, скользнула по ребру и вышла наружу. Может, тоже Баба отвела, подумалось, ей и такое нетрудно, а кровища это не беда, ещё немного потечёт и перестанет.

А там, где собрались самоеды, бухнул бубен. Маркел осторожно повернулся, стал смотреть. Там подожгли костёр, огонь начал понемногу разгораться, задымил, но Ермолу было видно хорошо и Карпу тоже, а вот остальным не очень. Маркел стал читать отходную, сбивался, начинал сначала. А у костра вышел шаман, начал плясать и петь. Самоеды подхватили песню, потом начали притопывать, потом пошли кругом. Небо было тёмное, солнца не видно, понемногу поднимался ветер. Будет пурга, можно будет уйти, подумал Маркел, они его оттуда не увидят, а ему что, ему идти вдоль берега, пока не дойдёшь, вот и всё. Подумав так, Маркел опять посмотрел на костёр. Тот уже сильно разгорелся, наших уже видно не было. А после…