И еще одно обстоятельство не давало Крутову покоя. По словам Марии, его ждало задание выйти на бывшего мужа Елизаветы, а как это сделать, не потеряв лица, а главное — чести, он пока не знал.

Борис Мокшин имел трехкомнатную квартиру улучшенной планировки в недавно построенном двенадцатиэтажном здании прямо напротив вокзала, по другую сторону железнодорожной линии. Крутов подъехал к дому около девяти часов вечера, изучил двор, подъезды к нему, все еще прикидывая методы воздействия на младшего Мокшина, и стал ждать появления «главного экспроприатора» района, вольготно устроившегося на брянской земле благодаря связям брата, собственной хватке, наглости и возможности купить поддержку властей. Внутреннее чутье подсказывало, что Борис еще не приезжал, но скоро должен появиться.

Полюбовавшись на старый плакат на стене дома с изображением омоновца с автоматом и надписью: «Доктора вызывали?», Егор на всякий случай поднялся на четвертый этаж, где располагалась квартира Мокшина, позвонил в дверь и спустился обратно во двор, по причине по-летнему теплой погоды полный старушек и мамаш с детьми.

После девяти двор стал пустеть, мамаши повезли своих чад кормить и укладывать спать, поубавилось и старушек, что было на руку Крутову. Свидетели его свидания с местным бизнесменом были ему не нужны.

Мокшин приехал в половине десятого, на двух машинах, шумно, словно разыгрывал спектакль из жизни «крутых» парней, повелителей тусовок и помоек.

Первым во двор ворвался джип «Донинвест», из которого выскочили трое парней, причем один из них — в форме сержанта милиции. Затем с грохотом, дважды рявкнув сиреной, подъехал черный «Хаммер», широкий и мощный, как боевая машина пехоты. Из него десантировались еще трое парней в кожаных куртках и лишь потом важно вылез белобрысый Борис Мокшин, одетый в сногсшибательный белый костюм, с сигаретой в зубах, подал руку в кабину «Хаммера», и на асфальт сошла молодая дива в короткой юбочке и кисейной блузке, под которой больше ничего не было, кроме тела. Причем тела развитого и красивого, как отметил Крутов.

Вздохнув, он глотнул «ерофеича», привел себя в состояние веры, как того требовала жива, и вылез из машины. Пришла пора действовать самому.

Его заметили, когда он пересек двор и оказался в десятке шагов от направлявшегося к подъезду Мокшина. Тотчас же трое кожаных курток хищно кинулись на него со всех сторон, словно воробьи на брошенный кусок хлеба, а Мокшин остановился, вдруг узнав в появившемся внезапно и незаметно «привидении» обидчика своих «экспроприаторов».

Крутов же не стал ждать действий телохранителей Бориса, он уже знал, что будет делать дальше, поэтому для наглядности решил сначала продемонстрировать «крутым» «шестеркам» Мокшина свои возможности, чтобы они прониклись если не уважением, то страхом.

Первых двух он уложил на асфальт двора как бы играючи, в «вальсе» обхода, касанием пальцев к парализующим точкам на теле; эти амбалы имели шеи, равные по диаметру их головам, так что промахнуться даже в сумерках было невозможно.

Третий сориентировался на бегу, доставая пистолет (интересно, разрешение на его ношение тоже выдавала жуковская милиция?), и Крутов ускорил