Иоанн Антонович оторвался от мыслей и поднял голову — так и есть, завтрак давно окончен, но господа офицеры дисциплинировано сидят на стульях, не желая отрывать монарха от его державных раздумий. Он понял, что нужно подняться из-за стола и отпустить всех по делам. Но тут дверь отворилась, вошел подпоручик Мирович и громко произнес:

— Ваше императорское величество! Только что на баркасе доставлено донесение от фельдмаршала Миниха!

— Давай сюда, — Иван Антонович взял сверток, сломал печать и размотал шнурок. Он мысленно посетовал при этом, что пора начинать клеить пакеты и конверты. Заодно промелькнула мысль снабдить их почтовыми марками, с рисунками известных русских крепостей — пособие для начинающего филателиста. Развернул донесение, в глаза сразу бросились ровные строчки, как солдаты в шеренге.

«Мой кайзер! Только что прибыл разъезд из Конной гвардии и фурьер от полка Измайловского. Спешу порадовать — на твою сторону перешли семь рот гвардейской пехоты и две сотни всадников, всего без малого полторы тысячи гвардейцев. Они пробились с боем через преображенцев. И сообщили, что вся лейб-гвардия вскоре выступит из Петербурга, чтобы нанести нам урон в сражении и взять штурмом Шлиссельбург. Так что сведения, что дал тебе князь Вяземский можно считать вполне достоверными.

Потому предлагаю немедленно отправить на галере в Кексгольм генерал-майора Силина, дав ему достаточный конвой. Пусть направляется через него к Выборгу и там принимает под свое начальство шхерный флот с тамошним гарнизоном. После чего выступает на Кронштадт, занимает форты и готовится к высадке десанта в столице через четыре дня — в полдень десятого числа этого месяца. Поторопи генерала Силина с этим выступлением, государь!»

Иван Антонович свернул донесение, улыбаясь — его мысли совпали с решением опытного фельдмаршала. И громко произнес, стараясь, чтобы его услышали находящиеся в приемной лейб-кампанцы и дамы:

— Господа офицеры! На защиту моих прав этой ночью выступили в столице полки лейб-гвардии Измайловский и Конный. Они прорвались с боем и к вечеру прибудут в форштадт. Кроме того, вместе с ними в Выборге вашего императора поддержал шхерный флот из нескольких десятков галер, отказавшись от данной обманом присяги!

Иоанн Антонович сделал паузу, обвел суровым взглядом просветлевшие лица офицеров. Улыбки моментально исчезли, и потому его следующие слова словно рухнули тяжелыми камнями в тихую гладь пруда, взметнув во все стороны брызги:

— Сюда идет лейб-гвардия, что осталась верной узурпаторше. Завтра грядет баталия, но фельдмаршал начнет отход от форштадта — к нам идут сильные подкрепления, нужно только дождаться их прибытия. А потому крепость все это время будет в плотной осаде, возможен штурм. Повелеваю немедленно произвести все необходимые приготовления — помните, что вы мой лейб-гарнизон и должны показать всем, что имя русское нужно держать честно и грозно! Наше дело правое, войска узурпаторши-немки мы разобьем непременно. И виктория будет за нами! Господам офицерам разойтись по ротам немедленно, трудиться денно и нощно — баталия ждать не будет, пока вы все приготовления сделаете!