– А еще о короле, церкви… – «О самом себе» де Сото не произнес, но так громко подумал, что Писарро улыбнулся.

На следующий день Тоноак и Диего, как обычно, появились в комнате Атауальпы.

– Я не спал всю ночь, – признался Единственный Инка, – всю ночь я размышлял над своими ошибками. Лица братьев и сестер, казненных по моему приказу, не покидали меня; я слышал их голоса, просившие о пощаде. Мне жаль, что ничего не исправить. Хотя… Мой брат Уаскар жив. Я отобрал у него власть Единственного Инки, но чудо не позволило его убить. Если мне удастся выбраться отсюда, я отдам ему все что имел и буду молить о прощении.

Каялся Атауальпа долго, а нынешнее его положение добавляло искренней скорби его голосу.

Хранители хитона слушали стенания недавнего властителя инков и напряженно размышляли. Тоноак вопросительно немигающим взором посмотрел на Диего. Было видно, что последнего также мучили сомнения, и наконец, сын Кортеса произнес:

– Кажется, у нас остается мало времени.

– И я опасаюсь, что народ погибнет вместе со своим владыкой, прежде чем познает истинную веру. В этом будет и наша вина, – согласился друг.

Тоноак сбросил с себя верхнюю индейскую одежду. Под ней оказался белоснежный хитон Спасителя. С помощью Диего священная одежда была снята, оба встали на колени и начали молитву. Советник Атауальпы, словно завороженный, последовал их примеру. После него встал на колени и Единственный Инка. В конце общей молитвы советник, вслед за Диего и Тоноаком, прикоснулся к хитону и воскликнул:

– От него идет великий свет, великая сила!

– Это одеяние нашего Бога. Оно защитит всякого, в Него уверовавшего, – пояснил Тоноак и протянул хитон Атауальпе: – Надень его.

Единственный Инка застыл в нерешительности. Советник принялся умолять владыку:

– Тебе необходимо надеть одежду Бога этих людей. Он спасет тебя и всех нас; в нем есть великая сила. Мы вновь будем свободны!

Атауальпа, словно во сне, принял хитон, его хранители помогли облачиться. На некоторое время все участники действа замерли, словно в ожидании чего-то необычного. Первым нарушил тишину Атауальпа. Его лицо внезапно исказила гримаса боли, затем оно покраснело и начало покрываться волдырями.

– У меня горит тело! – закричал Единственный Инка. – Я весь в огне!

Он принялся судорожно срывать с себя хитон. Диего и Тоноак подбежали к Атауальпе, схватили его за руки, чтобы он не смог причинить вред священной одежде, и сняли ее.

– Вы отравили меня! – кричал Атауальпа. – Дайте мне воды!

– Во всех своих бедствиях ищи только собственную вину, иначе не обрести тебе спасения, – разочарованно промолвил ацтек.

Тоноак и Диего спешно покинули комнату, унося с собой драгоценную одежду. Советник не стал обращаться за помощью к слугам, а сам сходил за кувшином воды. К его возвращению Атауальпа стал выглядеть гораздо лучше: лицо по-прежнему было красным, но от ужасных волдырей не осталось и следа. Владыка жадно схватил кувшин и опорожнил его наполовину.

– Бог белых людей – великий Бог, – осторожно начал советник. – Он не принял тебя под Свою защиту. Что-то помешало… Их Бог умеет видеть тайные замыслы. Может быть, тебе стоит разобраться в своих мыслях, намерениях и попробовать еще раз облачиться? Наши боги не смогут тебе помочь…