– Увы, ваше превосходительство, должен признать, что все обстояло именно так. Как вам известно, и на мне лежит доля ответственности: мне довелось принять участие в бомбардировке Одессы, а позднее и в боевых действиях в Крыму.

– Мсье адмирал, вы человек военный и вы исполняли приказ человека, бывшего на тот момент вашим императором. К вам лично претензий нет и быть не может. Но в свете всех вышеозначенных событий было бы справедливо, чтобы Франция возместила нанесенный нам материальный ущерб. Наши специалисты подсчитали его. Вот, ознакомьтесь с результатами их работы.

И я протянул адмиралу Риго де Женуйи несколько страниц, на которых чиновники министерства финансов старательно перечислили все убытки, которые казна и частные лица понесли в результате, если сказать честно, пиратских действий англо-французского флота и войск союзников. Итоговая цифра была внушительной.

– Кроме того, месье адмирал, – сказал я, – Россия желала бы, чтобы Франция возместила часть наших военных расходов, которые были весьма чувствительными. Мы считаем, что это требование вполне справедливо.

Новая стопка бумаг легла перед французским посланником, который молча просматривал первую стопку с несколько сконфуженным видом. Он, видимо, был готов к такому повороту событий, но не ожидал, что цифра наших финансовых претензий к его стране окажется столь значительной.

Закончив с бумагами, Риго де Женуйи достал из кармана своего расшитого золотом мундира белоснежный батистовый платок и вытер им выступивший на лбу пот.

– Ваше превосходительство, – наконец произнес он. – Мы прекрасно понимаем, что в этой проклятой войне нам уготована участь побежденных. Как ни горько мне в этом признаваться, но это так. Мы так же понимаем, что Франции придется оплатить убытки, нанесенные государственной и частной собственности в России. Но сумма, которую вы нам предлагаете выплатить… Боюсь, что она просто нереальна. Ведь и наша страна тоже понесла значительный ущерб в ходе боевых действий. И было бы несправедливо взваливать на плечи бедных французов столь неподъемную ношу. Вы должны понять, ваше превосходительство, – адмирал доверительно наклонился ко мне, – если наш новый император вынужден будет увеличить налоги для того, чтобы собрать требуемую сумму, то в стране могут вспыхнуть волнения, которыми незамедлительно воспользуются наши враги – внутренние и внешние. А это не в наших и не в ваших интересах.

«Ага, вот и попытка вызвать у нас жалость и сочувствие», – подумал я. Мне вдруг вспомнилась моя юность, французский плен, когда меня, попавшего в плен под Москвой, солдаты дяди нынешнего императора гнали босого и раздетого в Париж. Как я тогда выжил – одному Богу известно.

– Мсье адмирал, – я постарался изобразить на своем лице сочувствие, – мне очень жаль бедных французов. Но мне еще более жаль жителей сожженной врагами Колы, убитых и ограбленных мирных обывателей на Аландских островах, рыбаков и торговцев, которые потеряли свою собственность на Балтике при захвате их невооруженных судов кораблями объединенной франко-британской эскадры. Материальный ущерб был нанесен подданным нашего императора и в Крыму, причем не только в Евпатории…