Часов в шесть утра меня разбудил один из людей Туаймана. Они перевезли меня на шлюпке в окрестности Схевенингена; на берегу стояла харчевня, в которой я поел и нашел кучера, который согласился довезти меня до Гааги. Часов в девять я уже вселился в небольшой отель и послал записку в российское посольство с просьбой встретиться с послом – и, если возможно, с «полковником Сидоровым». Ее я впервые подписал своим новым титулом. Через час мне прислали ответ:

«Дорогой сэр Чарльз, если вам будет удобно, то мы будем рады вас видеть сегодня в три часа пополудни. Искренне ваш Сергей Ломоносов, посол Российской империи в Гааге».

Я попросил принести мне свежую газету. Английских, увы, не было, наличествовала лишь местная «‘s Gravenhaagse courant»[101]. Немецкий я знаю неплохо, поэтому решил попробовать почитать ее сам – вроде языки должны быть похожи. Первое, что я увидел – статья с фотографией нашего посла в Константинополе, и еще одна – с напыщенной физиономией Луи-Наполеона. В тексте, впрочем, я не понял ни слова, а когда я спросил портье, тот со смехом сказал:

– Вы же англичанин, сэр Чарльз? Ваш посол в Османской империи попытался убить посланника самого султана и свалить все это на русских. Теперь он сидит в тюрьме и, наверное, будет казнен. А вот эта статья – про то, как русские вернули Наполеона III французам, а тот возьми и прыгни в воду… И утонул бывший император, пошел прямиком на дно…

От таких новостей я обалдел. Оказывается, все обстоит намного хуже, чем мне поначалу казалось. Я решил немного вздремнуть, велев поднять меня в час дня. А в три часа я уже был в русском посольстве, где меня ожидали двое: сам Ломоносов и подполковник гвардейского экипажа Березин из Петербурга, в котором я с удивлением узнал моего мимолетного знакомого «Сидорова».

Интересно, подумал я, похоже, что он, как и мой старый знакомый сэр Теодор Фэллон, с той самой эскадры. Сэр Теодор рассказал мне, что некоторые из советников русского императора именно оттуда, и у меня сложилось впечатление, что Сидоров, пардон, Березин – один из них. Слишком уж его поведение отличается от знакомых мне русских флотских офицеров.

После ознакомления с моими полномочиями и после тостов за здоровье императора Николая, короля Голландии Виллема III и даже, к моему удивлению, королевы Александрины Виктории, Ломоносов вспомнил о неких своих неотложных делах и оставил нас с подполковником наедине.

– Ну что ж, сэр Чарльз, – сказал мне тот по-русски, – если я не ошибаюсь, вы привезли некие предложения по заключению мира между нашими странами.

– Именно так, господин подполковник, – вымученно улыбнулся я. – Не думаю, что нам необходимо заниматься словесным фехтованием. Скажу вам все, как есть. Война нами не просто проиграна, а проиграна с разгромным счетом. Торговля наша стоит. В Ирландии начались беспорядки, и у нас нет никакой возможности перебросить туда войска. Франция нам более не друг, особенно после того, как именно вы передали французам их бывшего императора, странным образом исчезнувшего из Тауэра. Уверяю вас, что к его побегу мы не имеем никакого отношения.