Возмущенный до глубины души, я заорал:

– Немедленно развяжите меня, дайте сухую одежду и доставьте к вашему султану! Я адмирал британского флота Дандас!

Услышав мое имя, турки, до этого брезгливо рассматривавшие меня, громко загалдели. Один из них треснул меня по голове веслом (азиаты – они и есть азиаты! Бить беззащитного человека по голове – это так нецивилизованно!). Последовал еще один удар, и я потерял сознание…

30 (18) ноября 1854 года.

Голландия. Гаага.

Сэр Чарльз Каттлей, специальный посланник ее величества

Сразу после аудиенции у королевы я заскочил к себе, взял свой саквояж, заранее подготовленный моим камердинером Джоном как раз для таких случаев, в потайной карман плаща сунул документы, подтверждающие мои полномочия, а остальные бумаги, вместе с деньгами, распределил между другими карманами. Джон отвез меня на вокзал Лондон-Бридж, откуда я уехал первым же поездом в Дувр. Ехал я вторым классом, чтобы не привлекать внимания, но пассажиров было мало и почти все вышли в Кентербери. Я тоже вышел: в Дувре сейчас делать было практически нечего. Далее я добрался до Рамсгейта, где зашел в паб недалеко от порта. Номера на втором этаже были пусты, и я снял один из них за смешные деньги. Оставив в нем свой чемодан, я попросил слугу заказать мне отдельный кабинет. Когда ко мне подошел бармен, я поинтересовался, не видал ли он Огастаса Туаймана.

– Могу послать за ним боя. Только как вас представить?

– Скажите, что есть дело.

Через пятнадцать минут ко мне подошел старый моряк, весьма смахивающий на пирата из приключенческих книжек. Это было недалеко от действительности: корабли он не грабил, а вот контрабандой очень даже промышлял.

Посмотрев на меня, он без лишних слов спросил:

– От кого?

– От Альфреда Черчилля.

– Понятно, – его хмурое лицо стало чуть приветливее. – Куда?

– В Схевенинген.

– Пять фунтов.

Я чуть не поперхнулся от возмущения. Билет первого класса в Америку стоил около двадцати фунтов.

– А не слишком много?

Туайман бесстрастно покачал головой.

– Времена такие. Русские рыщут, другие боятся. Впрочем, если найдете кого-нибудь другого, подешевле, отправляйтесь с ним. Только вряд ли он будет держать язык за зубами.

– Хорошо, пять фунтов.

– Но деньги вперед.

Я достал бумажник и протянул ему пятифунтовую бумажку. Он спрятал ее в карман и спросил:

– Когда?

– Как можно скорее. Мне желательно быть там послезавтра утром.

– Это сто двадцать миль. Вам повезло, что мы и собирались уходить туда завтра на рассвете. Ветер сейчас как раз юго-западный, семь узлов всяко делать будем, так что придем вовремя. Это если ветер не переменится. Да и русских вряд ли встретим, хотя рыбачьи лодки вроде моей они обычно не останавливают. Приходите часа через два – с вашим чемоданом.

– Хорошо.

Я лег подремать на кровать в своем номере. Через полчаса я быстро привел себя в порядок, взял свой дорожный саквояж, сообщил бармену, что уезжаю и что не претендую на возврат денег (впрочем, кто бы мне их вернул?), и отправился в порт. Ночевать пришлось в спартанских условиях на лодке. Проснулся я, когда Англии за кормой практически не было видно, и весь день провел в вынужденном безделье, затем снова завалился спать.