«Если с ней что-то случилось, я перестану существовать, — подумал Данилов спокойно. — Я не умру, конечно, что за глупости. Меня просто больше не будет».

В машине было холодно, а он позабыл про отопитель. Дыхание оседало на стекле, как будто стягивало его белесой пленкой, и время от времени он тер стекло, разрывая пленку.

Если с ней все в порядке, господи, я в тебя поверю. Правда. Я никогда в тебя не верил, и очень гордился этим, и знал, что, кроме физики, химии и биологии, на свете нет ничего, во что можно было бы уверовать, но если с ней все в порядке, я поверю. Я знаю, что меня не за что любить, господи, и ты, наверное, тоже меня не любишь, но она ни при чем. Пусть с ней все будет в порядке. С ней и с лысым и мягким мышонком, о котором я не знал, что он — мой.

Не ради меня. Ради нее самой. Пожалуйста.

Он просил и ужасался тому, что просит, и ничего не мог с собой поделать. Он знал, что одному — без того, с кем он разговаривал и кого просил, — ему не справиться.

Поставить машину было, конечно, негде, и, не думая ни о чем, Данилов бросил ее посреди дороги, включив аварийную сигнализацию.

За чистым стеклом раздвижных дверей, дико и нелепо пристроенных к крылечку старого отреставрированного особняка, угадывалась просторная умиротворенная приемная, со стойкой из мрамора, с кожаной мебелью и всеми необходимыми символами достатка и процветания.

— Как мне увидеться с Мартой Черниковской? — спросил Данилов пиджачно-официальную барышню, восседавшую за стойкой. Сильно пахло кофе и духами, и искусственная елка сияла в середине чистого плиточного пола — маленький плезир всем работающим здесь иностранцам, привыкшим ждать Рождества с апреля.

— Вы договорились о встрече? — спросила барышня деловито.

— Нет. У нее не отвечает мобильный телефон, и я не смог с ней связаться.

— Одну минуточку, пожалуйста.

Охранник с заправленным за ухо витым шнуром микрофона пил кофе и смотрел в чистое стекло. Данилов воспринимал все окружающее так остро, что у него болели глаза. Он не знал, найдет ли барышня Марту. И не знал, что станет делать, если не найдет.

И не знал, сможет ли он ждать, пока она наконец ее разыщет!..

Он шевельнулся, и барышня подняла на него любезный взгляд.

— Еще минуточку, пожалуйста.

Барышне было наплевать, на месте Марта или нет.

Она еще послушала, кивнула и положила трубку.

— Она уехала в банк на проверку, — сказала она Данилову, — должна сейчас вернуться. Может быть, вы подождете или оставите ей сообщение?

— Передайте, пожалуйста, чтобы она перезвонила Андрею Данилову, — выдавил он сквозь перехваленное спазмом горло, — это очень важно. Пожалуйста.

— Конечно, — с некоторым удивлением произнесла барышня и вдруг пристально на него взглянула. — Может быть, все-таки подождете?

— Нет, — отказался Данилов, — спасибо.

Он прошел вестибюль и вышел на улицу, стараясь дышать глубже. Дышать было трудно.

— Данилов, ты что? Отупел? — бросила в лицо ему Марта. — Ты зачем машину посреди дороги оставил? Ни пройти, ни проехать!..

Она стояла на тротуаре прямо перед ним в длинной белой шубе. У нее были короткие волосы и розовые щеки. В одной руке она держала коробку с тортом, а в другой портфель. Данилов увидел все это словно со стороны.