– Согласен. Погорячился. Вопрос снимается. – Барон прошел в прихожую и вернулся с оставленным там чертежным тубусом.

– Видал-миндал? – зашептал на ухо Казанцу Гога. – Дескать, «как высокое собрание решит». А сам загодя тарой под картину обеспокоился.

Упаковав холст, Барон подхватил с блюдца соленый огурец и смачно похрустел, зажевывая перегарное послевкусие.

– Ну всё, братцы! Как говорится, в гостях хорошо, а дома – и солома едома. Пошкандыбаю я.

– Да ты чё?! Даже не посидели толком! – возмутился Шаланда. – Не, Барон, не знаю, как у вас в Питере, но в столице так дела не делаются!

– Тем более скоро девки срамные нарисуются, – подтвердил Казанец. – Ох и загуляем!

– Да на фига мы, убогие, такому расписному сдались? Он бабки взял, картину забрал. А поскольку больше здесь взять нечего, таперича можно и ручкой сделать.

– Грубый ты человек, Гога, – тщательно взвешивая слова, отозвался на очевидную дерзость Барон. – Запомни на будущее: не след людей, всех скопом, персональным аршином мерять. Я это тебе потому говорю, что у тебя лицо вроде неглупое.

– Да уж не дурнее других прочих будем.

– Хотя… возможно, я и ошибаюсь. Всё, извиняйте, братцы, но поезд у меня. Только-только, впритык на вокзал успеваю.

– Ну, коли так, прощевай, – стиснул старого кореша в объятиях Шаланда. – Когда в следующий раз в наших краях нарисуешься – маякни, не забывай.

– А ежели не просто нарисуешься, – весело подхватил Казанец, – а с новым набоем фартовым, тогда вдвойне не забывай. Считай, мы уже в доле!

– Заметано!

Шаланда вышел закрыть за Бароном дверь, а Казанец плеснул себе на полстакана, залпом махнул и восторженно констатировал:

– Э-э-эх, вот это я понимаю – человек! Чтоб ему сто раз куда надо попасть, но при этом – ни разу не попасться.

Услышав это пожелание, Гога криво усмехнулся и принялся с преувеличенным старанием убирать с лацканов пиджака невидимые ниточки…

Выйдя на улицу, Барон двинул стопы в направлении станции метро. Неохота было выстаивать очередь на стоянке такси, да и время поджимало – до поезда на Галич оставалось меньше часа.

Решение схорониться у Ирины возникло у него спонтанно, но теперь считалось единственно правильным. В случае, если ленинградцы объявили всесоюзный розыск, глубокая провинциальная дыра – самое распоследнее место, где его могли бы начать искать. Так что под легендой летнего отпуска в Галиче вполне можно спокойненько пересидеть недельку-другую, а потом видно будет. Опять же и Айвазовского там, до поры, схоронить можно.

Погруженный в свои мысли, Барон даже не заметил, откуда вдруг возникла притормозившая «Волга», из которой резво выскочили двое мужчин в штатском. Отлаженными движениями они лихо заломили Барону руки и, ничего не объясняя, затащили на заднее сиденье машины, крепко зафиксировав с боков своими телами. Тот, что плюхнулся слева, профессионально обшмонал его на предмет оружия и содержимого карманов, а правый – бесцеремонно занялся внутренностями чемоданчика.

В машине, на месте водителя, находился еще один – тоже в штатском. Он покамест сидел молча, головы не поворачивал, но по всему читалось, что он тут – за главного.