Мы не нашли ничего похожего на комедии или драмы – главное развлечение людей с классических времен. Не знаю точно, в чем причина. Возможно, в недоразумениях или преднамеренном обмане, на которых слишком часто основаны драмы и комедии, или в неспособности героев понять чужие намерения: среди ашиуров такое попросту невозможно. Как создать ощущение тайны, если каждый персонаж – открытая книга?

Картинки без звукового сопровождения вызывали странное ощущение, особенно дискуссии, где за полчаса порой не раздавалось ни звука – только скрипели стулья.

Я попыталась представить, как я сижу в студии, а омикрон транслирует на весь мир мои самые сокровенные мысли. О господи! Все мысли, которые возникали за всю мою жизнь, – низменные, презренные, жестокие, распутные…

– У меня есть вопрос, – сказала Цирцея. – Зачем нужно изображение? Если передаются мысленные образы, к чему сопровождать их картинкой? Разве участники дискуссии не представляют себе, что они обсуждают?

Кассель на мгновение задумался.

– Допустим, вы участвуете в обсуждении различных типов звезд и речь идет, скажем, о Ригеле. У вас в голове есть его четкий образ?

– Думаю, да, – ответила Цирцея.

– Неудачный пример. Как насчет четкого представления о работе квантового двигателя?

– Этого никто не в состоянии представить.

– А возьмем какой-нибудь естественный консервант или каньон со странными очертаниями. Вы не можете в точности представить все подробности: что-нибудь обязательно упустите. Поэтому и показывают изображения.

Естественно, жизнь ашиуров сопровождалась звуками – шумом работающих двигателей, водопадов и рек, грохотом стройки. Они любят музыку, хотя у меня от большинства местных мелодий болят уши. Но все это лишь подчеркивало всеобщее молчание, в котором живет ашиурская цивилизация. Толпы «немых» перемещались по девственно-чистым городам, занимались строительством всяческих сооружений, бродили по торговым центрам, сидели на спортивных трибунах, ухаживали друг за другом и размножались – и все это в полной тишине, если не считать фонового шума.

– Не совсем так, – тихо заметил Кассель, хотя я ничего не говорила. – Да, есть шум. И его относительно мало. Но если воспринимать тишину как отсутствие идей, страстей, надежд, бесед с друзьями, обмена мнениями о событиях – тогда нет. Про нашу жизнь можно сказать что угодно, но только не то, что она проходит в молчании.

Утром на посадочную площадку на крыше опустился правительственный скиммер. Мы все забрались в него, включая Касселя. Ашиурка в пилотском кресле изо всех сил старалась скрыть отвращение, которое вызывали у нее пассажиры. Кассель бросил на нее взгляд, и она слегка расслабилась.

– Она обучалась межвидовой толерантности, – сказал он.

– Это что, действительно так называется? – спросила Цирцея.

– Таков официальный термин. – Кассель улыбнулся, на мгновение показав клыки. – У нас тоже порой бывают проблемы.

Все ашиурские имена, которые используют люди, – вымышленные, в той или иной степени. Имена у «немых», конечно, есть. Но поскольку «немые» не разговаривают, мы знаем их имена лишь в письменной форме, а письменный текст, естественно, не переводится в звук. Лишь одному богу и «немым» известно настоящее название Боркарата, хотя я могла бы показать, как оно пишется. Столица «немых» на планете, где мы сейчас находились, называлась Новая Волария. Само собой, так ее называли люди. Тогда я понятия не имела, откуда взялось это название, но позже узнала, что Воларией именовалась одна из варварских столиц на Регнусе III в Смутное время. Полагаю, все это кое-что говорит о нашем восприятии ашиуров.