Она вела на кухню, и спрятаться там было решительно негде. Он побежал к выходу. Заперто. Чувствуя все больший страх, он оглянулся.

По комнате, где он только что был, плыла Магдалена, вращая слепой головой в поисках человеческого запаха. Он уже ощущал ее холодные пальцы на своем горле и ее губы – у себя на лице.

Его взгляд метнулся к холодильнику. Когда Магдалена достигла кухни, он открыл его дверцу и подставил себя под струю арктического воздуха.

Магдалена замешкалась. Из ее отвисших грудей тянулись по воздуху струйки ядовитого молока.

Кэл стоял, не шевелясь, и молился, чтобы холод не дал ей учуять его. Его мускулы начали ныть. Нестерпимо хотелось помочиться. Она все не двигалась, нюхая воздух в двух шагах от него.

Затем из соседней комнаты послышался надтреснутый голос Ведьмы.

– Сестра...

Если она явится сюда, ему конец. Она не слепая.

Магдалена прошла чуть вперед и посмотрела прямо на него. Сквозь него. Кэл затаил дыхание.

Капли ее молока плыли к нему, стекая по лицу. Она что-то чувствовала, но холодный воздух смущал ее. Он изо всех сил пытался не стучать зубами.

Тень Ведьмы показалась в двери.

– Сестра? Здесь никого нет?

Голова Магдалены все вытягивалась, пока ее слепое лицо не оказалось в футе от Кэла. Еще немного – и он не выдержит и бросится бежать.

Наконец она повернулась к двери.

– Никого.

Сестры выплыли в дверной проем и исчезли. Кэл какое-то время не мог двигаться. Ему казалось, что они вот-вот вернуться. Лишь когда погас последний след их призрачного свечения, он отошел от холодильника.

Сверху доносились голоса. Он вздрогнул, представив себе, что там происходит. Тем более теперь он был один.

Без сомнения, это был крик Джерихо. Он вывел Сюзанну из оцепенения, в котором она пребывала с момента ухода Хобарта. Она подскочила к двери и забарабанила в нее кулаками.

– В чем дело?

Никакого ответа, только еще один душераздирающий крик Джерихо. Что они с ним делают?

Она прожила жизнь в Англии и всегда думала, что это здоровый, прекрасно отлаженный организм. Лишь теперь, оказавшись в ее утробе, она поняла, что организм болен, и болен тяжело.

Она снова пробарабанила сигнал и снова не получила ответа. К глазам подступили слезы бессилия. Чтобы эти свиньи не услышали ее рыданий, она отошла в глубь камеры, но вдруг остановилась.

Сквозь мутную пелену, застилающую глаза, она увидела что слезы, которые она стирала рукой, вовсе не напоминают слезы. Они были серебряными и испускали слабое сияние. Это походило на историю из книги Мими: женщина, плачущая живыми слезами. Но это не сказка, это так же реально как бетонные стены кругом, и, быть может, более реально чем боль, вызвавшая эти ее слезы.

Это был менструм. Она совсем забыла о нем с тех пор, как излечила с его помощью Кэла в магазине Гилкриста. Теперь он снова пришел ей на помощь.

Где-то недалеко опять закричал Джерихо, и менструм в ответ вскипел в ней с такой силой, что она едва не ослепла.

Не в силах держаться, она закричала, и струйка света сделалась потоком, хлынувшим из ее глазниц и ноздрей, а потом и из промежностей. Ее взгляд упал на стол, где перед этим сидел Хобарт, и он, словно испугавшись ее, отлетел к стене и разлетелся в щепки. За ним последовал и стул.