– Что ты наделал?
Он оглянулся. Ангел продолжал рассматривать макаберный узор на стене. Он ничего не слышал.
– Что ты наделал? – опять спросила она. – Он не знает, что такое жалость.
– А ты знала?
– Я не знала, что я такое. Думаю, Бич тоже.
– Его зовут Уриэль, и он ангел.
– Чем бы он ни был, ты не удержишь его.
– Удержу. Он слушается меня.
– Зачем лгать? Я же вижу, что ты его боишься. Их прервал грохот. Оглянувшись, Шэдвелл увидел, что Уриэль сметает кости со стены, как хрупкий фарфор, и они с сухим треском падают на пол.
Уриэль рассмеялся – этому его тоже научил Шэдвелл – совершенно безжизненным смехом. Ему понравилась игра, и он повернулся к другой стене, потом к третьей.
– Вели ему остановиться, – прошептал призрак Иммаколаты. – Останови его, если не боишься.
Но Шэдвелл только стоял и смотрел, как ангел очищает четвертую стену и переходит к потолку.
– Ты следующий, – пообещала Иммаколата.
– Нет, – Шэдвелл прижался к стене. Внезапно его охватил дикий страх.
Сквозь оседающий прах он увидел глаза Уриэля, обращенные на него.
– С кем ты шепчешься за моей спиной?
Шэдвелл поглядел на дверь. Как далеко он успеет убежать? От силы на пару ярдов. Спасения не было.
– Где она? —потребовал ангел. Кости дрожали от его голоса. – Пусть покажется.
–Она будет лгать тебе. Скажет, что я любил волшебство. Не верь ей, это не так. Она все лжет...
Бесчисленные глаза ангела устремились на него, и он замолчал.
– Не бойся. Я знаю все, что ты можешь от меня скрыть. Все твои жалкие желания. Мне это нравится.
–Правда?
– Правда. Но эту женщину я хочу убить. Она чародейка. Пусть покажется, и я убью ее.
– Она уже мертва.
– Так зачем она прячется?
–Я не прячусь, – и кости на полу заволновались, как море, когда из них поднялся призрак. Он просто сложился из обломков костей, и Шэдвелл каким-то образом понял, что это дух не одной, а всех трех сестер. То, чем они стали в иной жизни.
– Зачем мне прятаться? – произнес этот памятник Иммаколате, Магдалене и Ведьме. – Вот я. Ты рад?
– Что такое «рад»?
–Не прикидывайся. Ты чужой в этом мире.
– Я уже был здесь.
–И ушел. Уходи опять.
– Когда все Чародеи будут мертвы. Это мой долг.
–Долг? – кости содрогнулись в беззвучном смехе.
– Что тут смешного?
–Ты так уверен в себе. Думаешь, что ты один.
– Я один.
–Ты просто потерявшаяся деталь чего-то большего.
– Я Уриэль. Я охранял ворота.
–Там нечего уже охранять. Пойми это.
– Я Уриэль. Я охранял...
–Посмотри на себя. Брось этого человека, шкуру которого ты носишь, и посмотри на себя.
– Я Уриэль!
Сэтими словами он выплеснул свою ярость на костяную статую. Шэдвелл заслонился руками от бушующего огня, стирающего следы Колдуньи. Ангел не успокоился, пока не превратил в пепел все, что было в святилище.
После этого он успокоился, присев на пол и держа в руках обожженный череп.
– Может быть, нужно очистить мир не только от Чародеев? Люди тоже испорчены.
Это было высказано так спокойно, разумным тоном, что Шэдвелл сначала даже не понял.
– Может, нужно уничтожить все живое?
Он смотрел на Шэдвелла в упор. В нем не осталось ничего от Хобарта и вообще от человека. Это был дух, невероятно древний и невероятно безжалостный.