Святые на фасаде церкви святых Филомены и Каликста давно ослепли от дождя и снега. Они не видели посетителей, пришедших в церковь вечером 21 декабря и не слышали, о чем они говорили у входа. Иначе они сорвались бы со своих пьедесталов и помчались предупредить Англию, что в сердце ее появился ангел. Но Англии в эту ночь не нужны были святые; ей хватило мучеников.

Хобарт стоял в дверях церкви, и огонь Бича просвечивал сквозь его горло. Он держал Шэдвелла за руку.

– Это ведь церковь, —недоуменно сказал он не голосом Уриэля, а своим собственным. Ангел иногда отпускал его на волю, чтобы потом рвануть поводок обратно.

– Да. Церковь. И мы ее уничтожим.

Хобарт мотнул головой.

– Не могу.

Шэдвелл уже устал спорить. Это был не первый их визит за день. С Чериот-стрит ангел повел их по другим местам в округе, где, как он помнил, раньше скрывались Чародеи. Но ни в одном из этих мест не оставалось следов волшебства. Погода портилась с каждым часом, и Шэдвелл чувствовал себя усталым и озябшим. Он опасался, что Уриэль, не найдя жертв, взбунтуется, поэтому и привел его сюда, где уж точно скрывалось волшебство. Здесь Иммаколата когда-то держала Палача. Здесь, в этой то ли могиле, то ли колыбели, аппетит Уриэля можно было удовлетворить хотя бы на сегодня.

– У нас есть внутри дела, – сказал он вместилищу Уриэля. – Работа для Бича.

Но Хобарт все еще сопротивлялся.

– Божий дом. Нельзя его уничтожать.

Забавно. Он, урожденный католик, и Пламя Господа, Уриэль, готовы стереть с лица земли этот жалкий храм, а Хобарт, который верил только в Закон, спорит с ними. Этот человек носил у сердца не Библию, а книгу дурацких сказок. Может, он чувствует приближение смерти и торопится замолить грехи? Как бы то ни было, Шэдвелл был непоколебим.

– Ты же дракон, Хобарт. Вспомни об этом.

Бывший инспектор покачал головой, и свет в его горле вспыхнул ярче.

– Ты хотел огонь и получил его.

– Я не хотел, – слова его начали путаться. – Забери... его... назад...

Потом из его рта вырвался клуб дыма. И вместе с ним – голос Уриэля.

– Хватит спорить.

Хобарт, дрожа, как в лихорадке, еще пытался овладеть своим телом, и Шэдвелл поторопился увести его из поля зрения прохожих.

– Там, внутри, Чародеи. Твои враги.

Ни ангел, ни Хобарт не слышали его. Инспектор проявил неожиданную строптивость, и Уриэлю пришлось побороться, время от времени швыряя непокорное тело об стену.

Голова Хобарта повернулась к Шэдвеллу, и из его дымящегося рта глухо донеслось последнее:

– Я... не хочу...

– Поздно, – Шэдвелл вытер брызги крови на лице.

– Он знает это, —ответил Уриэль. – Он теперь дракон.

Хобарт зарыдал: слезы мгновенно высыхали на пылающем лице.

– Не бойся, —Уриэль явно пытался подражать Шэдвеллу. –