Оно уже сожгло де Боно: он видел под ногами пепел друга.

«Я не хочу! Не хочу!» – закричал он и проснулся.

Джеральдины с ним не было; он лежал посреди кровати, трепеща, как лист. Все еще дрожа, он встал и выглянул в окно.

Чериот-стрит внизу была абсолютна пустынна; та же морозная тишина, что и по всему городу в этот час. Медленно падал снег. Но это не успокаивало его. Почему-то сегодняшний сон казался ему более реальным, чем все предыдущие Скорее всего, потому, что это уже был не сон.

Чудовище из кошмаров приближалось к его дому.

Постепенно они слышали зов все яснее. Древняя Наука выбиралась из своих потайных уголков и выходила к ним. Они боялись шевельнуться, чтобы не спугнуть ее, и выражали радость только тихими восклицаниями.

Шум снизу привлек внимание де Боно. Оставив прочих наверху, он на цыпочках спустился вниз.

Там все было тихо. Никакого движения, никаких шорохов. Он выглянул во двор. Там падал снег, и больше ничего.

Де Боно снял очки и протер глаза. Напряжение чар прошло, и сейчас ему больше всего хотелось спать. Но у них еще много работы. Вызвать Древнюю Науку – не самое трудное. Стоит вопрос, как ее использовать.

Он уже хотел идти наверх, когда увидел на лестнице двоих, входящих в комнату, где были его товарищи. Неужели за ними следили? Он крикнул, предупреждая их, но они уже и сами кричали.

В один момент от тишины и покоя не осталось и следа. Убийцы скрылись в комнате, и тут же ревущая волна огня ударила оттуда, сорвав дверь с петель и швырнув вниз мертвое обожженное тело. Это был несчастный Толлер.

Де Боно не испытывал склонности к самоубийству. Если он останется здесь хотя бы минуту, его постигнет участь остальных. Худшие опасения его товарищей оправдались. У него не было сомнений в том, что за сила пришла к ним. Бич.

В комнате загрохотало, и вниз скатилась новая волна огня. Лестница уже пылала, как и стены. Пора было бежать, надеясь, что дым укроет его от убийственного взгляда.

Но уже убегал, но споткнулся и, чтобы удержать равновесие, ухватился за горящие перила. Он невольно вскрикнул, и Бич тут же погнался за ним.

Первый язык огня оплавил кирпич там, где он только что стоял. Де Боно почти скатился по ступенькам и у основания услышал позади звук, похожий на вдох великана. Оборачиваться было самоубийством, но он не мог умереть, не увидев перед этим своего убийцу.

На лестнице стоял не огнеметатель, а его раб. Де Боно никогда не видел Шэдвелла и не узнал его. На его потном лице читался скорее страх, чем злоба. Но тут Кукушонок отступил в сторону, и появился Бич.

Он состоял из глаз и пустоты. И огня, конечно – огня, готового вырваться и испепелить его. Но тут рухнул горящий потолок, заслонив де Боно, и юноша в три-четыре панических прыжка оказался на улице.

В снегу лежало обожженное до неузнаваемости тело, очевидно, выпавшее в окно.

С внезапной яростью де Боно повернулся к дому и крикнул тем, кто был внутри:

– Ублюдки! Ублюдки!

Потом он повернулся и побежал.

В домах горел свет, и Кукушата выходили посмотреть, кто смутил их покой. Те же любопытные лица, приоткрытые рты, выпученные глаза.