Кристина вздрогнула.

– С финансовой точки зрения банкам не выгодно ограничивать количество использований образцов. Ведь выгоднее использовать их снова и снова, верно? В этом случае банк оплачивает лишь самый минимум анализов, которые делаются донору. Да и эти расходы некоторые банки пытаются компенсировать, заставляя доноров сдавать сперму в течение года.

Кристина этого не знала. Она думала, что доноры сдают сперму один раз. Голова у нее кружилась, и она подозревала, что Лорен чувствует себя сейчас не лучше.

– И вот именно потому, что банки живут по законам джунглей, с такими, как вы, и происходят всякие нехорошие вещи – с теми, кто просто хочет стать мамой. Вы уязвимы, вы слабы. Некоторые пытаются бороться, предъявляют иски. Я могу рассказать вам о недавнем случае с банком в Вайоминге, который продал сперму двадцатилетнего донора, и ребенок родился с муковисцидозом. Никто не удосужился сделать анализ на муковисцидоз донору спермы!

Кристина была потрясена.

– А еще один случай с большим банком, таким, как ваш, с Ксайтексом. Они работают уже больше сорока лет, огромный банк с отличной репутацией. Вам ведь знакомо это название?

– Да, «Начало Семьи» с ними работают.

– Так вот, знаете ли вы, что в прошлом году они судились с однополой парой, с двумя женщинами, потому что их донор спермы оказался шизофреником, которого исключили из колледжа и арестовали за грабеж?

– Черт! – Кристина подумала, что этот случай чем-то похож на их. – А как эти женщины узнали, что это был их донор?

– Банк по ошибке выдал имя личности донора в письме. Они решили поиграть в детективов. Имя у них было, они подняли информацию по нему – и все выяснили.

– Боже мой.

– А кстати, вы знаете, что анонимное донорство спермы или яйцеклеток в Великобритании, например, запрещено? Они просто отказывают таким. Интересно, не правда ли? – Гэри кивнул. – Но вернемся к нашим баранам. Ксайтекс обходится историей семейных болезней донора до третьего поколения, общим анализом крови, медосмотром и минимальным набором генетических тестов. И никакого психологического тестирования.

– Эта пара… они выиграли?

– Да, – Гэри помолчал, – и это иллюстрирует главную проблему этих джунглей. Даже лучшие банки, такие, как Хоумстед, не могут гарантировать достоверности информации, которой располагают. Они не знают, страдает ли потенциальный донор душевными болезнями или расстройствами психики. И даже не пытаются узнать. Тот профиль, который показывал мне ваш муж – профиль донора 3319, это просто бумажка. Ничто. Понимаете?

– Да, – ответила Кристина мрачно. Ведь они даже не знали, правда ли то, что их донор поступил в медицинский колледж.

– Не существует анализов крови или генетических маркеров на душевные болезни. И дело это нелегкое и небыстрое – но это очень важно, это, пожалуй, самое важное – провести необходимое обследование. Позвольте вам кое-что зачитать. – Гэри повернулся к своему лэптопу, набрал несколько паролей, затем стал читать, глядя на монитор: «Этот вопрос был задан директору по общественным связям Американской Ассоциации Репродуктивной Медицины, и он ответил: “Технические возможности для того, чтобы делать генетическое тестирование и всестороннее обследование, у банков имеются. Но слишком дорого проверять донора на всё”».