И зазвонил телефон. Раньше бы ему уйти! Раньше. До этого звонка. А Сырцов снял трубку.

— Слава Богу, дома! — обрадовался в трубке знакомый баритон.

— Виктор, что ли? — догадался Сырцов. Профессия обязывала узнавать.

— Догадался, сыщик. Значит, в форме, — как бы про себя отметил Виктор. Виктор Кузьминский — довольно известный сценарист и прозаик, с которым Сырцова через учителя, Александра Ивановича Смирнова, Деда, связывало давнее приятельство.

— В форме, в форме, — подтвердил Сырцов. — И поэтому сразу предупреждаю: в глухой завязке.

— Ну и черт с тобой! — решил Кузьминский. — Я к тебе по делу. Хотя, если без пижонства, одно другому не мешает.

— Ты лучше о деле, — посоветовал Сырцов. — Но если это дело — работа, хрен ты меня заполучишь. Отдыхаю.

— Не знаю, Жора, ничего не знаю. Но, во всяком случае, очень прошу быть сегодня у меня к часу дня. И будь добр, не опаздывай.

— Бабы, что ли?

— Не бабы, Жора.

— Ничего не понимаю. Объясни.

— Не по телефону. Жду, да? Я буду ждать!

— Только очень жди! — разозлился Сырцов и размахнулся, чтобы шмякнуть трубку. Но вовремя остановился, разумно пожалев роскошный «Панасоник».

Время погулять еще имелось. Но ограниченное время — это не время, это кусок времени, своей точной определенностью мешающий его бесцельно и бессмысленно транжирить. Никакого кайфа то есть.

Но все-таки пошел. Кузьминский жил в Мещанских улицах, недалеко от Садового кольца. Держась кольца, Сырцов и брел. Мимо Кудринской, мимо Триумфальной, мимо Каретного, мимо Цветного. От Самотеки через Олимпийский переулок вскарабкался на малую горку, и вот он, двенадцатиэтажный длинный грязно-белый барак. Дом Кузьминского.

Сырцов специально пришел на двадцать минут раньше — пообнюхать. Если что не по нему — ноги в руки и с концами.

Позвонил. Витя Кузьминский тоже был не из слабаков, Бог и рост дал, и силу, но годики (за сороковник перевалило) и соответствующие напитки сделали свое черное дело: много лишнего было и на боках, и на животе.

— Привет, — сказал Кузьминский. — Заходи.

— Привет, — откликнулся Сырцов. — А может, не надо?

— Сам решишь после того, что я тебе скажу.

Прошли в заваленную книгами веселую комнату. Уселись. Сырцов в кресло, а Кузьминский на диван. С надлежащим любопытством осмотрели друг друга: полгода как не виделись. Игра в гляделки Сырцову надоела первому, и он процитировал из Мартынова:

— Рассказывай, люблю твои рассказы.

— Этот рассказ вряд ли тебе понравится, — предупредил Кузьминский и сразу же приступил: — Сегодня в семь утра у меня зазвонил телефон…

— Кто говорит? Слон, — беспечно перебил его Сырцов. Игривое у него было настроение. Пока.

— Говорю я или ты? — Кузьминский начинал злиться.

— Ты, мой родной, ты, мой славный!

— Кретин, — оценил поведение неумно веселившегося сыщика Виктор. — Представляешь, мне в семь утра звонить!

— Представляю, — сказал Сырцов, твердо помнящий, что видный литератор раньше одиннадцати глаз не продирает. — Но ты снял трубку…

— Ни один из моих знакомых просто так в такое время не позвонит. Поэтому и снял. Со сна ничего не понял поначалу, но потом кое-что стал с трудом просекать…