Флисс расплатилась деньгами, которые отсыпала ей бабушка, и розовощекая дама за прилавком выдала сдачу, потрепав Чарли по щеке. Сестры уставились на незнакомые монеты.

– Никаких больше золотых ворон и медных грачей. – Бетти подняла серебряную монетку с изящно отчеканенной лисой. – Вот теперь наши деньги.

Здесь в ходу были золотые олени, серебряные лисицы и бронзовые зайцы. Бетти присмотрелась к монетке с лисой и подумала о серебряных монетах, найденных в доме. Они были такие старые и грязные, что Бетти даже не могла вспомнить, видела ли на них какое-то изображение. Тоже лисицы, такие же красивые, как эта? Теперь, когда их надежно укрывает трещина в церковной стене, наверное, уже не узнать.

Они шли по мощеным улочкам и лизали мороженое, которое быстро таяло на солнце.

– Пора возвращаться. – Флисс отправила в рот остатки вафельного рожка и довольно захрустела. На кончике носа осталось пятнышко бледно-розового мороженого. От нее на всю улицу пахло цветами – даже удивительно, что вокруг не вились пчелы.

– Уже? – разочарованно протянула Бетти. – Мы же почти нигде не побывали!

– Но бабушка с папой еще не обедали, – сказала Флисс. – И надо кое-что прикупить, пока лавки не закрылись.

Они успели как раз вовремя. «Пальцехват и Легкокрыл» – оповещала вывеска над дверью лавки. Судя по надписи чуть ниже, здесь же располагалась и местная почта. Длинноволосая старушка уже закатывала внутрь тележку, полную увядших растений.

– Ой, мы опоздали? – спросила Флисс. – Вы уже закрываетесь?

Старушка, прищурившись, посмотрела на Флисс сквозь толстые заляпанные очки – даже удивительно, как она ухитрялась что-то видеть сквозь такие грязные стекла. Большущие серые глаза слезились, и она так часто ими моргала, будто в них попал песок. Очки плотно сидели на тонком крючковатом носу, и Бетти вдруг поймала себя на мысли, что на переносице у нее наверняка ложбинка.

– Нет, голубушка. – Голос у старушки был тихий и скрипучий, как петли у плохо смазанной двери. – Еще пять минут. Заходите.

Она проводила их взглядом и одобрительно покивала. В лавке царила прохлада, тянуло легким сквозняком – похоже, из задней двери, хотя отсюда ее не было видно. Еще откуда-то доносилось ритмичное постукивание; интересно, подумала Бетти, что это стучит? Флисс взяла корзину и пошла вдоль полок, накладывая в нее хлеб, яйца и муку – и выкладывая обратно вафли и печенье, которые украдкой подкидывала Чарли.

Бетти взяла с полки банку варенья. «Ягодно-сливочный джем от госпожи Пальцехват», – значилось на этикетке.

– Сама варила.

– Ой! – Бетти вздрогнула, чудом не выронила банку, обернулась и встретилась взглядом с моргающей старушкой. – Я не слышала, как вы подошли.

Та улыбнулась и ничего не ответила. Бетти почувствовала неловкость. Старушка, наверное, хотела поскорее закрыть лавку и отправиться домой, а они ее задерживали.

– Он… э-э-э, на вид очень вкусный, – промямлила она и снова посмотрела на этикетку, а потом нахмурилась. – Ягодно… сливочный?

– Это не настоящие сливки, – сказала старушка. Она все еще таращилась на Бетти своими огромными глазами, и та почувствовала себя мышкой под взглядом совы. – Но на вкус ни за что не отличишь. Я туда кладу секретный ингредиент.