Накатавшись на пони, целая группа ребят затеяла игру в войну. Мы разыгрывали знаменитые битвы Гражданской войны, сражения при Фредериксберге и Чанселорсвилле, размахивали деревянными саблями и стреляли из пушек-полешек. Все мои братья жаловались, что им не досталось боевой славы и военной романтики. Все, кроме Сэма Хьюстона. Тот видел страшные фотографии Мэттью Брэди в библиотеке и знал, что в войне нет ни славы, ни романтики. Кому быть северянами, определялось строго по очереди, потому что никому не хотелось играть за них. Мы попытались вообще обойтись без северян, но это было так скучно, что мы скоро забросили игру.
Потом мы затеяли плеваться арбузными семечками на дальность. Выиграл Ламар, здоровый лоб с сильной дыхалкой. Тут настало время подарков. Я получила крошечный пакетик лакричных конфет от трёх младших братьев – им пришлось скидываться на подарок. Сэм Хьюстон подарил мне крючок – застёгивать пуговицы на ботинках, а Ламар – подушечку для булавок в виде пухлого красного помидора. Гарри – ноты для игры на пианино «Весёлые песни для всей семьи». Родители подарили белое батистовое платье, отделанное кружевами, и пару новых тапочек из кроличьего пуха на зиму – из старых я выросла. От меня братьям досталось по закладке для книг – на каждой флаг Техаса. Я сама их нарисовала и раскрасила.
Когда дошло дело до фейерверка, мы уже валились с ног. Не обошлось без слёз и обид, было много смеха и немало шишек и ссадин – всё, что положено на настоящем празднике. Дови заехали кулаком в глаз (не моим, честное слово, но я бы не отказалась). Так ей и надо. А нечего задаваться и корчить из себя недотрогу. Это ей пойдёт на пользу.
Вечером мама удалилась в спальню с огромной бутылкой успокоительной микстуры. Виола слегла с холодным компрессом, предварительно наглотавшись порошков от головной боли. Ей дали два выходных – никогда ещё такого не случалось. На Сан-Хуану и Альберто свалилась вся уборка. Альберто доложил, что, когда он вёл Солнышко обратно на конюшню, пони от усталости даже не попытался его укусить.
К концу недели подоспел подарок от дедушки. Поначалу мы пришли в восторг, но только поначалу. Подарок прибыл в огромном ящике с дырками для вентиляции – хороший знак. Мы собрались на веранде и наблюдали, как Гарри пытается открыть ящик. В нём оказалась проволочная клетка, а в ней – попугай невиданной красы. Как дедушка догадался – ума не приложу.
Не просто какой-то там попугай. Громадный взрослый амазонский попугай, трёх футов (простите, одного метра) в длину – от гребешка до кончиков хвостовых перьев. Грудка золотистая, спинка лазоревая, крылья ярко-алые – аж глаза болят. Восхищению нашему не было конца. Дедушка прочёл в остинской газете о распродаже имения, попугай пережил своего владельца. Ничего прекраснее я никогда не видела. И клюв такой, что глаз выклюет, не задумываясь.
Пока мы его разглядывали, попугай просунул клюв сквозь прутья и осторожно открыл щеколду. Привычным движением он взлетел на верхушку клетки, и даже тоненькая серебряная цепочка, которая тянулась от лапки до насеста, ему не помешала. Он почистил длинные разноцветные перья, отряхнулся и пару раз со слегка угрожающим видом взъерошил хохолок. Потом повернул голову набок. На нас глядел идеально круглый жёлтый глаз.