Марк-Антуан стоял в тревожном ожидании среди великолепия пустого зала, пока к нему не вышел мертвенно-бледный, осунувшийся, словно в воду опущенный граф.

– Я счастлив видеть вас наконец на свободе, Марк. Благодарите за это французов. Правители Венеции, для которых вы столько сделали, вряд ли отнеслись бы к вам так же великодушно, – добавил он с горечью. – Они по-другому обходятся с теми, кто им верно служит. Доменико пожинает плоды своего верного служения долгу. Он заключен в крепость Сан-Микеле на Мурано и, вероятно, будет расстрелян.

– Доменико?! – в ужасе вскричал Марк-Антуан. – Но почему? Что он сделал?

– Он имел глупость выполнить приказ правительства и открыть огонь по французскому кораблю, пытавшемуся войти в порт Лидо. Французы в отместку потребовали его голову, и наш бравый Манин поднес им ее.

Марк-Антуан смотрел в усталые, покрасневшие глаза графа, не находя слов, но разделяя его гнев и его горе.

Граф предложил ему сесть и сам, прошаркав к креслу, без сил опустился в него. Марк-Антуан, не обращая внимания на приглашение, стоя повернулся к нему.

– Мать мальчика на грани умственного помешательства, и Изотта не намного лучше. Я всегда хвастался, что готов бестрепетно отдать этой республике все. Но к такому финалу я готов не был. Ради спасения Венеции я пожертвовал бы и сыном, и дочерью, и всем состоянием, и самой жизнью, но это… Это никому не нужное и бессмысленное жертвоприношение. – Он со стоном обхватил голову руками и оставался в этой позе довольно долго. Марк-Антуан с тяжелым сердцем смотрел на него. Наконец, встрепенувшись, граф поднял голову. – Простите, Марк, я совершенно непростительно изливаю вам свои жалобы…

– Дорогой граф! О чем вы говорите? Неужели вы думаете, что я не разделяю ваших чувств? Я ведь тоже люблю Доменико!

– Спасибо, друг мой. Скажите, чем я могу вам помочь, – если только я еще имею какое-то влияние в Венеции. Теперь, когда наступил конец, вам здесь больше нечего делать и даже, скорее всего, опасно задерживаться в городе.

Марк-Антуан ответил ему машинально:

– Да, конечно, если город займут французы. Вряд ли будет какой-нибудь толк оттого, что меня расстреляют.

– Я слышал сегодня утром, что в Поле стоит английская рота, – сказал граф. – А в Сан-Джорджо на Алге находится адмирал Коррер. По моей просьбе он может быстро доставить вас в Полу на одном из своих судов.

– Ага! – Марк-Антуан оживился. Обхватив подбородок рукой, он на миг задумался, затем все-таки взял стул и попросил графа вкратце изложить ему все, что произошло за последние недели.

Граф изложил, но получилось это у него не совсем вкратце, потому что Марк-Антуан сам мешал этому, то и дело останавливая графа и выпытывая подробности.

Но спустя полчаса граф наконец закончил рассказ, и Марк-Антуан был полностью введен в курс событий.

– Во всей истории человечества не найти другой столь же печальной страницы, – сказал граф в заключение, поднимаясь вместе с собеседником. Затем, понимая, что интересует Марк-Антуана больше всего, он заговорил об Изотте. – Но среди всех этих бедствий я могу благодарить Бога по крайней мере за то, что моя дочь избавлена от брака с этим бесчестным мерзавцем.