— Сам же, видел. Осматривал ведь…

Антон Павлович Чаркин прикусил губу…

— И как ты это можешь объяснить. Меня выдёргивают из постели глубокой ночью, везут к тебе… и правда, ситуация дикая, детей порезали, а тут по приезду, рана в левой области грудины не грозящая пациенту, во всяком случае, кроме боли, ничем смертельным. А две раны, лёгкого и печени вместе со следами входа лезвия отсутствуют, совсем, это что, неудачный розыгрыш???

Мария Сергеевна качает головой…

— Дай слово, никому… — говорит она.

Явно они знакомы друг с другом давно и связывают их между собой далеко не только общая профессиональная деятельность, но и ещё что-то личное. Давнее… что-то вроде общения нерадивой студентки и любвеобильного профессора кафедры и решения неудачного экзамена.

— Хорошо, ты меня знаешь. Я могила…

Кивает уже ему, Мария…

— я предупредила…

И разворачивает к нему экран ноутбука…

— Запись из операционной. Я её изъяла. Просто смотри…

Минут десять тишина… и только сосредоточенное лицо профессора говорит о том, с каким интересом он просматривает запись…

— Однако… — откидывается он на спинку кресла… — и откуда ты его взяла?? И почему он валится прямо на пациента???

Вздыхает женщина…

— Не ожидала, мы вдвоём были. Это было условие, и я не думала, что мальчик сознание потеряет. Я вначале сама очень сильно испугалась. Звать на помощь стала, он же, сам видел, буквально, как руки к телу пациента приложил, сам же на него и рухнул, придавив его своим не маленьким, надо сказать, телом. Жирноват оказался помощничек. Но пока, суть да дело, пока очередного пациента из операционной вывозили, пока на каталку грузили и всё такое… медсёстры операционного блока раненым занялись, и вот тут то шок и прошёл, а ран то с правой стороны грудины и нет. И состояние пациента стало стабильно удовлетворительное. Мне как об этом доложили, я сама не своя была, а тут ты уже на подъезде, сам понимаешь, случай исключительный, но парня просили не палить. Серьёзные люди просили. Но тебе я отказать не могла… — улыбается — не получалось у меня это раньше, не получилось и сейчас…

Оба понимающе по ухмылялись, припоминая общее прошлое…

— И как ты теперь во всём этом будешь выкручиваться?? — уточняет профессор.

Та пожимает плечиками…

— А чего выкручиваться, перевязку сделали. Своих предупредила, чтобы языком, как можно меньше трепали, пообещав премии и если что, увольнением. Тебя привезли, ты для всех сейчас в операционной, спасаешь жизнь мальчику. Вернее, уже считай спас. Ты играешь свою роль, а я расплачусь с тобой — улыбка на её красивом лице… — как обычно, чем. Все довольны или тебя что-то не устраивает??

«Феликс Эдмундович» лишь усмехается в свои усы, явно довольный открывающейся перспективе…

— А что с нашим настоящим спасителем? — Уточняет он, между делом, расстегивая ширинку на брюках.

Мадам сползает на колени, касаясь ими ковра уложенного на полу кабинета… доставая губнушку, из только ей известных потайных карманов, ярко красную губнушку. Явно игра известна обоим и оба получают от этого свою часть удовольствия от действа…