Николь проснулась из-за дикой жажды — глотка и пищевод словно слиплись, а в глаза насыпали мелкую пыль, которая въелась в роговицу. Девушка буквально перевалилась через кровать и мешком упала на мягкий ворсистый ковер. Она глухо простонала в густые синтетические завитки и еле поднялась с пола, кряхтя как столетняя старуха. Она бездумно уставилась на аккуратно сложенную стопку одежды на прикроватной тумбе - сгиб к сгибу. Она совершенно не помнила, как вернулась домой, как переоделась в растянутую футболку с мультяшным героем... и когда она так научилась складывать вещи?

Николь влила в себя два стакана воды, прежде чем разум ее начал проясняться. Требовательный стук отвлек ее от смутных воспоминаний о вчерашнем дне. С каждым мгновением дверь сотрясалась все громче и громче, и девушка с грубыми словечками выскочила в коридор, крепко сжимая стакан в руке. Не успела она с тихими возмущениями распахнуть дверь, как ее тут же молча скрутили и накинули на голову плотный мешок из черной ткани. Руки завели за спину и связали пластиковой стяжкой, которая неприятно врезалась в запястья.

Николь завизжала, и стакан со звоном упал на кафельную плитку, разлетевшись на сотни осколков. Их было двое. Они коротко перебрасывались между собой сухими словами, смысл которых девушка никак не могла уловить, потому что она изо всех сил кричала, чтобы соседи услышали ее вопли. Однако либо никого не было дома, либо никто не хотел себе нажить проблем с утра пораньше. Один из уродов задрал мешок и умело заткнул визжащий рот Николь куском дурнопахнущей тряпки, крепко сжав челюсть в стальной хватке, и довольно хохотнул, когда она попыталась пнуть невидимого врага. Девушка охнула, когда кто-то из ее похитителей с силой ударил в живот.

— Не дергайся, сука, — злой рык в ухо, — иначе хребет переломаем.

Николь повисла на чужих руках, задыхаясь от нехватки кислорода, и ее торопливо вывели на лестничную площадку. Каменный пол холодил босые ноги, грязь и пыль липла к коже нежных ступней. Когда ее вывели на улицу, она содрогнулась от холода, который залез под футболку и укусил за соски. Девушку попытались запихнуть в машину, и она предприняла слабый рывок, чтобы высвободиться из нахальных рук. Грубый и точный тычок под ребра охладил ее пыл и рвение.

— Пустите, — неразборчиво замычала Николь, и дверца перед ней захлопнулась. Кляп горчил и отдавал мазутом, — пожалуйста!

— Сиди тихо, — грубый мужской голос и шлепок по голому бедру, — я не люблю бить женщин, но ты меня вынуждаешь поступать плохо, а так я человек хороший и в меру добрый.

Девушка вжалась в кресло и расплакалась. Слезы катились по щекам и шее, а затем впитывались в край мешка, надетого на голову.

— Поехали, — дверца захлопнулась, и машина тихо тронулась с места.

В тесном салоне раздавались слабые всхлипы Николь, которая шепотом умоляла ее отпустить, но ее враги только тяжело и раздраженно вздыхали, игнорируя надоедливый скулеж.

— Заткни ее, — зло бросил водитель, — нам еще столько ехать, а она не унимается.

— Мне ей голову свернуть? — хмыкнул сидящий рядом мужчина, — потерпишь.