Николь кашляет от нахлынувшего гнева, но решает замолчать. В следующий раз она хорошенько подумает перед тем, как предлагать помощь странным и чудаковатыйм мужчинам. Благо, что церквушка Лаврентия в трех кварталах, и она избавится от нахала уже через пять минут. Несколько узких улочек, пара поворотов и они на месте.

— Приехали, — Николь ожидающе смотрит на мужчину, который успел задремать, — говорила же, недалеко.

— Совет на будущее, — незнакомец так и сидит с закрытыми глазами, — не стоит быть настолько доверчивой и дружелюбной.

Голос тихий и равнодушный. Мужчина открывает глаза и улыбается:

— Мир жесток, моя милая, — он выходит и громко хлопает дверью, оставляя Николь в изумлении и бурлящей злобе.

— Вот же мудак, — девушка смотрит в спину удаляющегося незнакомца, который останавливается и бросает пренебрежительный взгляд через плечо.

Он подмигивает Николь и отворяет кованую калитку, которая утоплена в кустах азалии и гортензии. Девушка выдыхает, и ее взгляд цепляется за строгий бумажник, забытый незнакомцем. Николь вертит внушительную вещицу в руках и от чего-то медлит. Ей не хочется бежать за мужчиной — на улице отвратительно промозгло. Пять минут она ждет чудака, который должен спохватиться пропажи, но он не торопится возвращаться. Она была бы рада уехать, но совесть не позволяет даже заглянуть в бумажник. Николь чувствует себя мелкой воровкой.

— Да чтоб тебя, — она выскакивает на улицу и мелкой трусцой бежит к калитке, — ненавижу мужиков!

Заржавевшие петли приветливо поскрипывает, азалия стряхивает на лицо девушки несколько холодных капель, чтобы приободрить, и Николь торопливо идет по вымощенной серым гранитом дорожке. На аккуратно стриженных газонах под кустами сиротливо лежат поливочные шланги как полуночные змеи. Небольшая церковь со строгим белым крестом на фоне черного неба выглядит жутко и зловеще. Николь вся трясется от вечернего морозца, который становится с каждой минутой все злее и злее. Несколько низких ступенек, и девушка с усилием толкает дубовые двери - внутри темно и тихо. Ни одной зажженной свечи.

— Эй, — Николь удивлена. Она копается в кармане и включает фонарик на смартфоне, — вы забыли свой бумажник!

Девушка подсвечивать себе путь и выхватывает из темноты низкие скамьи и ковровую дорожку. Тишина становится оглушительно громкой.

— Я оставлю его здесь, — она кидает чужой кошелек на пол. Нет никакого желания идти дальше в неизвестность, — всего хорошего.

Влажный всхлип заставляет девушку застыть. Хриплый стон, и Николь медленно поднимает телефон, чтобы осветить алтарь, под которым лежит старый священник. Его бледное и морщинистое лицо искаженно в гримасе боли и ужаса, а из разодранной шеи хлещет багровая и густая кровь.Некогда белый воротничок кажется Николь черным. Святой Отец протягивает трясущуюся руку к девушке и издает слабый всхрип.

— И что же мне с тобой делать? — стальные пальцы сжимают плечи оцепеневшей от страха девушки. Холодное дыхание смерти лижет правую щеку, — зачем ты пришла?

— Бумажник, — Николь икает. Она, не мигая, смотрит, как под стариком растекается лужа крови. Священник роняет руку и теряет сознание, — вы забыли бумажник.