Если бы такое произошло в другое время, Галина наверняка повела бы себя иначе. Но жить — и выживать! — рядом с вооруженными мужчинами ее научили не только последние годы, наполненные войной.

Когда Гале Свириденко было восемнадцать, она вместо того, чтобы бегать за парнями, что больше соответствовало бы ее возрасту, пряталась от пуль, закрывала уши и пригибалась, когда кругом рвались снаряды, и перевязывала раненых. Причем ей было тогда все равно, кому останавливать кровь, большевику или петлюровцу.

Каким был план у нападающих теперь, женщина понятия не имела. Зато понимала: как бы там ни было, но из-за нее все у парочки полетело кувырком. Они выдали себя, хотя точно не собирались раскрываться до последнего момента.

Снаружи послышался крик Левченко, звон разбитого стекла, еще выстрел, потом грохнуло в ответ. За этим шумом свернувшаяся калачиком под прилавком Галина не могла разобрать никаких слов. Зажмурив глаза, она молилась Богу, чтобы худому — настоящий Череп, иначе и не скажешь, — стало бы не до нее, только бы он не замыслил отомстить женщине.

Между тем худому и «милиционеру» и без Божьего вмешательства было сейчас не до Галины.

Тот, кого назвали Черепом, дернулся за ридикюлем. «Яковлев» рыкнул тоном старшего, которому не возражают:

— Брось!

Обутая в кирзовый сапог нога раздраженно пнула сумку, отбрасывая от стены.

— Сколько их там? — спросил худой.

— Один. Автомат у него… твою мать!

Подтверждая его слова, со двора полоснула по окну короткая очередь.

— Рвем! — скомандовал человек в милицейской форме, послав очередную пулю наружу.

Нырнув под окном, он, недолго думая, двинул по двери, забыв, что сам же закрыл ее на засов. Не переставая ругаться, отодвинул его, опять саданул с носка. Распахнул, дважды выстрелил, вынуждая автоматчика за мотоциклом поменять позицию, и, выиграв секунды, повторил:

— Давай!

Стремительно оказавшись рядом, упершись плечом в косяк двери, худой мгновенно оценил положение.

Двое против одного — явное преимущество.

Тем более что мотоцикл остановился на небольшой полукруглой площадке возле магазина, тем самым превратившись в прекрасную мишень: перекрестный огонь из дверей и окна не оставлял противнику шансов. Но против них был опытный боец, к тому же вооруженный автоматом. Это позволяло на какое-то время заблокировать обоих в магазине. Запасного выхода не предусмотрели, товар разгружали и заносили через передний вход.

Ловушка.

Никто из них не знал этого наперед.

Времени мало. Это понимали не только налетчики. Автоматчик снаружи также просчитал ситуацию. Можно не сомневаться: стрельбу услышали, поселок небольшой, в милицейском участке очень скоро узнают о бое. Так что личный состав будет тут максимум через десять минут — милиция недалеко. Тому, кто контролирует магазин с улицы, нужно лишь придержать тех, кто внутри, еще немножко. Выход для осажденных напрашивался единственный — прорыв.

— Э, вы там! Слышите меня? Бросай оружие, выходи по одному! — донеслось из-за коляски.

— Сейчас! Выйдем! — крикнул человек в милицейской форме.

Подмигнув худому, он ощупью нашел карман галифе. Если бы кто-то мог внимательнее присмотреться к нему, рассмотрел бы — штаны и китель из разных комплектов. Галифе великоваты, приходилось сильнее затягивать ремень, чтобы удержать их на бедрах. Рука нырнула внутрь, вынырнула с гранатой.