Первый же вылет принес успех.

Тихон водил самолет галсами над заданным районом на высоте три тысячи метров. Видимость сверху вниз была отличной, а вот горизонт в дымке.

Первым заметил подлодку носовой стрелок Григорий:

– Командир, прямо по курсу – подлодка в надводном положении.

– Принял. Радист, запрашивай штаб, есть ли здесь наши подлодки.

Ответ пришел быстро – советских подлодок в этом районе нет. Собственно, и ответа на радио можно было не ждать – на лодке самолет заметили, и легкий сизый дымок от дизелей исчез.

Несколько секунд лодка шла прежним курсом, пока находящиеся наверху, в рубке, спешно спускались в прочный корпус, а потом она стала погружаться.

– Штурман, товьсь к бомбежке!

– Готов!

Пока лодка не уйдет метров на двадцать в глубину, она просматривается. Но подводники явно не успевали.

– Командир, пять градусов влево! – скомандовал штурман, приникший к прицелу. – Первые две, пошли! – закричал он в следующую секунду. – Командир, циркуляция, пробуем еще раз!

На первом заходе им повезло, лодка двигалась тем же курсом, что и самолет. «Номад» догонял лодку и в атаку зашел с кормы.

Хвостовые стрелки сообщили:

– Наблюдаем разрывы!

После бомбосброса Тихон заложил крутой вираж, убавил обороты мотором и снизился.

– Всем смотреть!

Если бомбы легли мимо, лодка обязательно изменит курс. И высмотреть ее в этом случае – их задача.

Над местом, где была лодка и где рвались бомбы, появилось масляное пятно, потом всплыли какие-то предметы.

Когда корпус лодки поврежден, из топливных баков вытекает солярка, а поскольку она легче воды, то и поднимается к ее поверхности. Правда, пятно солярки на поверхности воды – это еще не факт, что лодка повреждена. И советские подводники, и немцы пользовались различного рода уловками, чтобы сбить преследователей со следа. Через торпедный аппарат они выбрасывали мусор и стравливали немного солярки.

– Штурман, делаем еще заход! Сбрось еще пару бомб!

Бомбы были глубинными и опускались на парашютиках. При приводнении парашютики отсоединялись, бомба шла на глубину и на заданной еще на аэродроме наземными службами глубине взрывалась. Обычно оружейники выставляли глубину в тридцать, редко – пятьдесят метров.

Они сделали еще один заход, и штурман в район масляного пятна сбросил две бомбы.

Стрелки подтвердили:

– Наблюдаем два взрыва!

Хотя бомбы и рвались на глубине, вода над взрывом поднималась фонтаном.

– Радист, докладывай на базу: обнаружили вражескую подводную лодку, отбомбились, наблюдаем масляное пятно на поверхности воды. Штурман, уточни координаты для штаба.

Патрулирование продолжалось двенадцать часов. Сообщили о двух сухогрузах, жмущихся к норвежскому берегу и идущих в сторону Петсамо. Потом выскочили к норвежской рыболовной шхуне, и штурман в бинокль разглядел на ее корме норвежский флаг.

– Долбануть бы ее!

– Нельзя, Норвегия сама под оккупацией!

– Ага, под оккупацией, а свою руду немцам поставляет.

– Народ-то при чем? Они ведь тоже есть хотят. Пусть ловят…

На базу вернулись голодные и уставшие. Тихон и штурман писали в штабе рапорты об обнаруженной подлодке и ее потоплении.