– Не, не я, – вздохнул Пермяков. – Ванька Кулич его приземлил, а я его прикрывал. – Внезапно глаза пилота зло блеснули. –  Съездить бы ему по роже за всех наших…

Гулькин от услышанного едва дар речи не потерял:

– Чего?! Я тебе сейчас так съезжу, что ездилка отвалится, ни один врач обратно не пришьет! Еще один мститель нашелся, мать твою! И чтоб я тебя пока больше не видел. У пехоты радиостанция имеется, так что в твой полк я сообщу. А ну, кругом марш – и выполнять приказ!

– Есть… – испуганно отрепетовал тот, вытягиваясь по стойке смирно. – Виноват, товарищ командир! Разрешите идти?

– Разрешаю. Хотя нет, стой. Сначала медикам покажись, пусть ожог осмотрят и помощь, какая требуется, окажут.

Подозвав пробегавшего мимо красноармейца, Сашка распорядился:

– Боец, покажи товарищу военлету, где тут медицина обосновалась. А лучше сам проводи. Видишь, пострадал, когда нас от немцев защищал.

– Есть, товарищ командир, это я мигом. Вона они, у третьего вагона, ежели от паровоза считать. Пойдемте, тарщ младший лейтенант, отведу.

Отправленный на поиски пилота-истребителя Карпышев вернулся только через полтора часа, одновременно с прибывшим со стороны ближайшей железнодорожной станции ремонтным поездом. Бывший пехотинец был мрачнее тучи – приданные ему бойцы несли с собой тело погибшего товарища. Как позже узнал Гулькин, его вины в случившемся не было. Коротко проинструктировав приданное ему отделение, Виктор начал прочесывание леса в районе предположительного приземления вражеского пилота. Бойцам был отдан четкий приказ: при обнаружении противника в бой ни в коем случае не вступать, немедленно залечь, прижать врага огнем, но на поражение не стрелять.

Искали немца почти час – ветер отнес его далеко от железной дороги, да и после посадки он на месте не сидел, весьма целенаправленно двинув на запад. После обнаружения повисшего на дереве парашюта стало понятно, что уйти от погони у немца шансов нет: следы на снегу не скроешь, как ни старайся. Виктор, сразу же разделив бойцов на три группы, рванул вперед, уверенный в благополучном завершении задания. Далеко уйти пилот и на самом деле не успел: обнаружили его в кустарнике на краю неглубокого овражка. Но то ли немец решил погибнуть героем, то ли попросту запаниковал, завидев приближающихся красноармейцев – а спрятаться в зимнем лесу, не обладая специальными навыками и средствами маскировки, нереально, равно как и не заметить преследователей, – но стрелять начал первым, высадив по мелькавшим среди голых древесных стволов фигурам весь магазин.

Оказавшийся буквально в десятке метров Карпышев среагировал мгновенно, заорав: «Ложись», и рванул вперед, мысленно отсчитывая секунды, необходимые фрицу для перезарядки. Успел вовремя – фриц даже затвор передернуть не успел, как раз этим и занимаясь. Остальное было уже делом техники. Пилот, являйся он хоть трижды элитой люфтваффе и четырежды асом воздушных боев, ничего не смог противопоставить отточенным до автоматизма действиям обученного осназовца. Виктор уложился всего в два плавных движения. Выбив из руки немца бесполезный пистолет, он отправил летчика в глубокий нокаут. Для здоровья не опасно, но и о дальнейшем сопротивлении можно забыть. Рутина. Это тебе не парашютист-диверсант или егерь (сталкиваться с последними пока не приходилось, но наслышан был). Наскоро обыскав поверженного противника и прибрав оружие, Карпышев махнул рукой пехотинцам: мол, все, можно подходить. Вот тут-то старшина Горбань и огорошил его известием о погибшем…