– Пистолет?

– Виноват, запамятовал, – пехотинец рукояткой вперед протянул ему трофейный «Вальтер ППК», который Карпышев переправил в карман галифе. Краем глаза скользнув по пистолету, Александр отметил, что тот самый обыкновенный. Значит, и пилот тоже самый обыкновенный, окажись он каким-нибудь заслуженным асом, оружие вполне могло быть наградным…

– Приказ понятен?

– Так точно, – нестройно ответили красноармейцы, в отличие от старшины старающиеся на всякий случай не встречаться с особистами взглядами. Они уже поняли, что простая вроде бы ситуация приобрела какой-то неожиданный оборот. С другой стороны, чему удивляться: откуда им было знать, что вместе с ними ехало несколько особистов?

– Тогда чего ждете? Когда снова немцы прилетят? Выполнять. Бегом.

Двое бойцов подхватили пилота под руки и поволокли к эшелону, еще двое торопливо скатали в ком парашют, вместе с остальными товарищами побежав следом. Инцидент был исчерпан.

Подойдя к командиру, Карпышев негромко сообщил:

– Сашка, займись немцем, пока он окончательно в себя не пришел. Самое время колоть, вдруг чего важного знает? С твоим знанием языка ты его в два счета разговоришь. А мы с мужиками пока за остальными сбегаем.

Гулькин, молча кивнув, двинул следом за пехотинцами. Карпышев же, придержав старшину за локоть, негромко произнес:

– Фамилия?

– Горбань, товарищ командир.

– Вот что, Горбань, ты, вижу, боец опытный, фронтовик. И медаль я твою разглядел, не переживай. Но на будущее учти – второй раз так может и не свезти. Сам знаешь, что за самосуд положено. Понял?

– Так точно, – грустно выдохнул в прокуренные усы старшина. – Виноват, не подумал.

– Вот и хорошо. Тогда бегом второго фрица ловить. Искупать, так сказать, вину…

Возле эшелона Гулькина встретил старлей с пехотными петлицами на отворотах гимнастерки (шинели на нем не было, видимо, осталась в вагоне):

– Товарищ сержант госбезопасности, разрешите доложить! – Судя по стоящему рядом Паршину, он уже знал, кто они такие. –  Старший лейтенант Федоров, командир роты. Следую на фронт в соответствии…

– Потом доложите, – нетерпеливо махнул рукой Александр. – Слушай мою команду! Организовать три поисковые группы, которые возглавят мои люди. Обнаружить советского пилота и двух фашистских летчиков. Немцев брать живыми! Кровь из носу, живыми. Они – ценные пленные, которых необходимо немедленно доставить в разведотдел. Выход через три минуты, с собой ничего лишнего не брать, только личное оружие. Приказ понятен?

– Так точно, понятен. – Поколебавшись пару секунд, старший лейтенант продолжил: – Разрешите обратиться?

– Слушаю.

– Вы на моих ребят шибко не серчайте. Натерпелись мы по дороге от этих сук, вот мужики и рванули… посчитаться. Вас ведь только позавчера к нам подцепили. А у меня уже десять погибших, понимаете? Десять! Целое отделение полегло! И сегодня еще пятеро. Ребята даже до фронта не доехали… Но под трибунал никого не отдам, сразу говорю!

– А кто здесь про трибунал говорит? – пожал плечами Гулькин, искоса глядя, как пехотинцы аккуратно усаживают возле вагонных колес пленного летчика. Рядом бросили скатанный в бесформенный ком парашют с подвесной системой. Окончательно пришедший в себя немец зло зыркал по сторонам, периодически утирая рукавом комбинезона идущую из разбитого носа кровь.