Как ни странно, Тамара, несмотря на прошедшее время, непривычную экипировку и каску, узнала его сразу:

– Ой, товарищ старший лейтенант, это вы?!

– Это я, – не стал спорить морпех, тоже вспомнив миловидного санинструктора, некогда понравившегося Аникееву (интересно, подарил ей Ванька тот доставшийся от покойного хера-майора пистолетик?). – Привет, Тома-Тамара. Распоряжайся, куда ящики ставить, тяжелые, зараза, все руки оттянули!

– Эти вон в тот блиндаж несите, у нас там склад медикаментов и перевязочных средств, – сориентировалась девушка, незаметно, как ей казалось, зыркая на незнакомый камуфляж и заброшенный за спину автомат. – А остальные – вон туда, под навес, дальше уж мы сами разберемся. Это все или еще что-то будет?

– Похоже, все, – пожал плечами Алексеев.

И задал интересующий его вопрос:

– Тамар, не знаешь, где старшину Левчука найти? Пока пара свободных минут имеется, хотел повидаться.

– Знаю, – понурилась Ролева. – Только не судьба вам встретиться, они еще вчера на ту сторону ушли, мне Ванюшка… то есть, виновата, красноармеец Аникеев шепнул, что в разведку пойдут. – Щеки девушки при этих словах предательски заалели, из чего морпех сделал глубокомысленный вывод, что отношения с Ванькой у них продолжаются.

– Понятно. Жалко, но, видать, и на самом деле не судьба. Ладушки, как увидишь кого из моих ребят, передавай привет, скажи, мол, жив-здоров и все такое. Все, побежал. Бойцы, возвращаемся к кораблю. Васильев, харе на девушку пялиться, у нее жених имее…

Старший лейтенант не договорил: над головой знакомо курлыкнуло, и земля метрах в тридцати вздыбилась подсвеченным короткой вспышкой дымным фонтаном. Противно завыли осколки, стегануло каменным крошевом. Следом рвануло еще раз, но очередной снаряд, к счастью, упал еще дальше.

Рванув за руку испуганно пискнувшую санинструкторшу, Степан потащил ее к блиндажу, срывая голос, заорав впервые попавшим под артобстрел и оттого откровенно затупившим пацанам:

– Укрыться! За мной! Не тормозить, блин, вон туда!!!

Следующие минут сорок отсиживались в выдолбленной в склоне балки просторной землянке, ежесекундно подпрыгивающей от новых разрывов. Несмотря на солидные размеры, места для девятерых набившихся в укрытие людей – семерых морпехов, санинструктора и самого Алексеева – оказалось мало, даже присесть было негде. С потолочного перекрытия сыпались земля и мелкие камни, сквозь щелястую дверь тухло воняло сгоревшей взрывчаткой; пацаны, облапив автоматы, испуганно вращали глазами, вздрагивая от каждого нового удара. Забившаяся в дальний угол Ролева держалась лучше, привычно прикрывая, словно это могло чем-то помочь, обруши очередной снаряд свод рукотворной пещеры, голову скрещенными руками. Единственным же, кто оставался совершенно спокойным, был старший лейтенант. Степан даже не стал снова поминать дежавю, лишь отстраненно прикинул, что уже в третий раз пережидает огневой налет в землянке. Сначала был трофейный блиндаж в Южной Озерейке, затем – бомбежка партизанского лагеря, сейчас – Малая земля. Или в четвертый, с учетом атаки Ю-87, во время которой фрицы едва не разнесли «бронезапорожец» вместе с захваченной шифромашиной. Которому, как выяснилось, ничего не угрожало, поскольку бомбы долбанули совсем в другое место, однако морпех этого не знал, проявив ненужный героизм… впрочем, это, как принято говорить, уже совсем другая история.