Суд назначил Валентине наказание в виде двух лет 4 месяцев лишения свободы в колонии-поселения, с отсрочкой до достижения совершеннолетия младшим сыном.
Этот приговор буквально разделил город на два лагеря. Одни возмущались:
– Такими символическими сроками женщинам-детоубийцам дают зелёный свет. Дико ссылаться на голод-холод, отсутствие жилья. В тяжелейшие военные годы женщины принимали в семьи чужих детей. Сегодня сельчанки, нередко безмужние, у которых доходы меньше и удобства во дворе, берут по двое-трое детдомовских детей, зная, какие трудности взваливают на свои плечи. А кто-то решает трудности одним махом: много ли усилий требуется задуть слабенький, едва загоревшийся огонёк, перерезать едва завязавшуюся ниточку жизни?
– Судья поступил мудро, – убеждены другие. – К двоим убитым – сиротить, отправлять в детский дом ещё двух детей? Женщина пошла на преступление в состоянии отчаяния: маленькая зарплата, невыносимые жилищные условия, супружеский разлад… Отчаяние жило в ней все месяцы беременности и дошло «до точки» в момент родов. Осуждать нужно власть, которая назначает матерям детское пособие, на которое не прокормишь и котёнка. Которая доводит людей до состояния скотов, а потом за скотство сажает.
В эти же дни центральный телеканал освещал подобное дело: супружеская пара задушила только что родившегося ребёнка. Приговор поразил преступников своей суровостью: женщина наказана на 9 лет, мужчина на 11 полновесных лет заключения…
Одна страна, одни законы – и такие разные приговоры.
РЕБЁНОК ПОД ФОРТОЧКОЙ
В больнице женщина пошла ночью в туалет. Обратно ворвалась сама не своя, глаза круглые, в глазах – ужас. «Ой, девчонки! Там на подоконнике под пеленкой что-то шевелится и попискивает. Приподняла пеленку – а там похожее на ребеночка, совсем крошечного! А форточка открыта, а оттуда морозный пар прямо на него валит! Нянечка заругалась и меня в палату прогнала».
В больнице новости разносятся молниеносно. Шепотом передавали: девушка из соседней палаты сделала себе горячий укол, вызвав преждевременные роды. Полуживое дитя под форточкой, признанное врачами нежизнеспособным – ее. Женщины негодующее поджимали губы, осуждая молодую соседку: как можно, еще неделя-другая, и младенца можно было выпарить в кувезе. У них совсем другое дело: они проявили пунктуальность, сдали все анализы и точно в срок пришли избавиться от зародыша величиной с виноградину. Зародыш – это же еще не совсем человек, правда?
Вера С. не проявила пунктуальность, не высчитала сроки, иначе лежать бы ей не на тюремных нарах, а на чистых простынях, и не осуждали бы ее, а сочувствовали.
…Отходя от пережитого страха, абортницы на койках облегченно хихикают, обсуждают подробности, как перенесли наркоз и операцию. «Этот метод использует щипцеобразный, с острыми зубьями инструмент… Членоотсечение живого плода продолжается без всякого обезболивания до тех пор, пока все части не удаляются…»
Вообразим, что Вера С., хихикая, рассказывала в деталях полным жадного любопытства соседкам, как она держала новорожденного под струей кипятка, потом бросала в снег…