У Лизаветы Чесноковой таких слуг не было, но Афанасий, несмотря на вид слабого книжника, в седле держался хорошо, да и приятелей у него хватало, поди пойми, не задолжал ли кто молодому боярину всерьез.

От разговора девушек отвлек вежливый стук в дверь. Переглянулись, и Стеша пошла открывать, а Алёна настороженно уставилась на дверь, ожидая повторного явления тетки.

Что принесло родню – почти угадала. Хотя и глупо было ждать от Лизаветы такой осторожности, она бы не просилась – ломилась. На пороге стояла вдова князя, которую Степанида пропустила внутрь и подмигнула Алёне. Мол, ну вот и начинается.

– Здравствуй! – неуверенно улыбнулась вдова. – Я поговорить хотела, ты не против?

– Здравствуй. Садись, – вежливо предложила Алёна, с любопытством разглядывая гостью, которая отвечала тем же. У великого князя-то было не до того.

Имя Светлана очень подходило ей: кожа молочной белизны, глаза голубые, ясные, а из-под серого платка выглядывали золотистые прядки. Хороша – залюбуешься, неудивительно, что Краснов не смог пройти мимо. Грудь пышная, стан тонкий и гибкий, руки белые, нежные, сразу видно боярскую дочь. Даже во вдовьем наряде Светлана была хороша, может получше, чем в богатых одеждах: простота платья оттеняла собственную живую красоту.

– О чем ты хотела поговорить? – первой не выдержала алатырница, устав попусту гадать.

– Признаться, ни о чем определенном, – смущенно улыбнулась Светлана. – Познакомиться хотела, интересно. Я же, выходит, мачехой твоей побыть успела, а Иван мне ничего такого не говорил…

– Наверное, законного наследника ждал, – предположила Алёна с кривоватой улыбкой.

– Да, наверное, – эхом откликнулась вдова и нахмурилась.

Несколько мгновений висела неловкая тишина, и на этот раз разговор постаралась завести именно гостья:

– Ты не думай, я зла на тебя не держу, ни в чем не виню и не хочу дурного. Ты или не ты наследница – не важно, это я не успела от мужа понести. А он меня еще успокаивал… – Голос сорвался, Светлана глубоко вздохнула, явно стараясь справиться со слезами. – Я хотела с тобой познакомиться и, может быть, поддержать немного. Ты же здесь совсем одна, все внове, трудно. Да еще и с Лизаветой столкнуться без помощи – врагу не пожелаешь! Она и меня травить пыталась, когда я за ее брата вышла. А я боярского рода, за мной и семья родительская встанет, а ты…

– Спасибо за заботу, – осторожно ответила Алёна. – А какая тебе в том надобность? Только из одного сочувствия?

– Не только, – через пару мгновений качнула головой Светлана, опустив глаза, и тихо добавила: – Забыться хочу. Все вокруг о нем напоминают. И словами, и взглядами, и лицами… Тошно. Я ведь правда его любила, он хороший был. Как злится – так сразу мне уйти велит. Понимал, что в гневе крут, старался не обидеть ненароком… – Она прерывисто вздохнула и поспешила достать платок, чтобы спрятать проступившие слезы.

– Хочешь взвара ягодного? – не зная, что еще сказать, предложила Алёна. Когда гостья кивнула, сама наполнила собственную чарку и протянула ей.

Степанида все это время сидела в углу с шитьем и делала вид, что ее тут нет вовсе. Только глаза порой любопытно взблескивали, когда на вдову поглядывала. И сочувствия в них Алёна не видела ни на медяшку. Но не удивлялась: Степанида чувствительностью души явно похвастать не могла.