Варамир мог взять любого зверя, какого хотел, подчинить своей воле, сделать его плоть своей. Собака или волк, медведь или барсук…

Колючка, подумал он. Хаггон назвал бы это мерзостью, чернейшим из всех грехов, но Хаггон мертв, съеден и сожжен. Манс бы тоже его проклял, но Манса убили или взяли в плен. Никто и не узнает. Я стану копьеносицей Колючкой, а Варамир Шестишкурый умрет. Он предполагал, что его дар погибнет вместе с его телом. Он потеряет своих волков и проведет остаток дней костлявой женщиной с бородавками… но он будет жить. Если она вернется. И у него останутся силы захватить ее.

У Варамира закружилась голова. Он очнулся на коленях, с руками по локоть в сугробе. Зачерпнул пригоршню снега, наполнил им рот, втирал его в бороду и потрескавшиеся губы, всасывал влагу. Вода была такой холодной, что он с трудом её проглотил. И снова почувствовал, какой сильный у него жар.

Талый снег обострил голод. Желудок требовал еды, а не воды. Снег прекратился, но ветер усилился, наполняя воздух кристаллами. Они резали лицо, пока он пробивался через сугробы, а рана на боку то открывалась, то снова закрывалась. Пар вырывался изо рта белыми облачками. Он добрался до чардрева и нашел упавшую ветку; её длины хватило, чтобы сделать костыль. Опираясь на него, он побрел к ближайшей хижине. Может, жители что-то забыли, когда убегали… мешок яблок или немного сушеного мяса. Что-нибудь, что поможет продержаться до возвращения Колючки.

Он уже почти дошел, когда костыль треснул под его весом и ноги ушли из-под него.

Варамир не смог бы сказать, сколько он валялся, окрашивая снег кровью. Снег похоронит меня. Это будет мирная смерть. Говорят, к концу становится тепло и хочется спать. Хорошо бы снова ощутить тепло. Хотя ему стало грустно при мысли, что он никогда не увидит зеленые земли, теплые земли по ту сторону Стены, о которых пел Манс.

— Мир за Стеной не такой, как наш, — всегда говорил Хаггон, — вольный народ боится оборотней, но и уважает нас. А к югу от Стены коленопреклоненные охотятся на нас и забивают, как свиней.

Ты предупреждал меня, подумал Варамир, но ведь это ты показал мне Восточный Дозор. Ему было не больше десяти. Хаггон тогда обменял дюжину янтарных бус и сани, покрытые шкурами, на шесть мехов с вином, кирпич соли и медный котел. Восточный Дозор был более подходящим местом для торговли, чем Черный Замок: туда приходили корабли, нагруженные товарами из сказочных заморских стран. Вороны знали Хаггона как охотника и друга Ночного Дозора и ждали новостей о жизни за Стеной, которые он приносил. Некоторые знали, что он оборотень, но никто не упоминал об этом. Именно там, в Восточном Дозоре-у-Моря, мальчик начал мечтать о тёплом юге.

Варамир чувствовал, как на лице тают снежинки. Это не так ужасно, как гореть. Дай мне заснуть и не буди. Дай мне начать вторую жизнь. Его волки были теперь близко. Он чувствовал их. Он покинет это немощное тело и станет одним из них, будет охотиться по ночам и выть на луну. Варг станет настоящим волком.