Часть четвертая. Явление Штольца

Р. Б.: Возвращаясь к началу разговора. Ведь из вашей логики следует, что нам сейчас нужен не столько человек играющий, сколько Штольц. Русский Штольц, который придёт и начнёт здесь работать.

С. Ч.: Вы сказали «из моей логики», но логика не бывает «моей», она – как разъяснил трудящимся Гегель – сама себе субъект, для нас, грешных, вполне объективный. Человек в эту логику от себя привносит только личные заблуждения да пробелы в образовании.

Нам нужен Штольц, я с вами согласен. Но не тот, из позапрошлого века, а сегодняшний.

Р. Б.: А он какой?

С. Ч.: В целом с виду такой же, как и тот, ветхий. Но он успел твёрдо усвоить, чем предприниматель XXI века отличается от бизнесмена. Штольц – это, грубо говоря, бизнесмен при наличии современного предпринимателя и во взаимодействии с ним. Дети сами по себе и дети в присутствии взрослых – разные существа.

Между прежним и новым хозяйствующими субъектами чёткое разделение труда. Штольц как бизнесмен работает внутри завода. Он снижает издержки: для этого он должен уволить жуликов, заделать дырку в заборе, наладить бухгалтерский учёт, внедрить научную организацию труда, модернизировать оборудование и т. д. Предприниматель работает снаружи и занимается совершенно другим. Он должен «продеть» через этот завод как можно более плотный пучок контрактов, то есть установить для завода такую систему связей – с поставщиками всего, что заводу нужно для производства, с потребителями всего, что он производит, а также со страховщиками, с кадровиками, с транспортниками, с юристами, со связистами – чтобы этот завод был постоянно загружен на полную катушку. И чтобы завтрашняя загрузка чуть-чуть обгоняла его сегодняшнюю способность производить.

Р. Б.: А государство здесь зачем?

С. Ч.: Да простят меня либеральные коллеги, но платоновский «эйдос» нормального современного государства – не ночная вахтёрша, а общенациональный предприниматель. Оно должно так организовать пространство для Штольцев, чтобы вокруг них завелось максимальное количество «люденсов», а для этого ему нужно быть ведущим «люденсом». Проектное финансирование – шаг наощупь в нужную сторону. Но дальше надо двигаться с открытыми глазами, иначе сметут: тут начинается русло нового мейнстрима, по которому уже несётся вал триллионных инвестиций.

Возьмём, к примеру, нормальную задачу, где не обойтись без государства: прокладка федеральной трассы через территории, изобилующие неосвоенными ресурсами. Вроде бы и утконосу ясно: супервыгодный проект. Но нет, у экономического министерства с этим проблемы. Вот министр в одной из программных статей пишет про госинвестирование как фактор экономического роста и мимоходом, как о самоочевидном, поминает «инфраструктурные проекты, которые дают косвенные доходы в виде увеличивающихся поступлений в бюджет от общего роста экономической активности». Отчего же доходы «косвенные»? Отчего же рост «общий»?

Иными словами, в министерстве понимают: когда строятся дороги, то интегрально там, куда они ведут, жизнь закипает и бизнес лучше развивается. Но чиновный люд, к сожалению, не умеет посчитать экономический эффект. Поэтому у нас госбюджет устроен так, что строительство дорог – это затратная статья, наряду со спасением депрессивных поселений и раздачей пособий безработным.