Но отойдя от опыта собственного поколения, хотел бы заметить, что сейчас как никогда нужно учиться осваивать не только духовное, но прежде всего материальное тело страны, доставшееся нам в наследство.

Закончилась гигантская эпоха, простирающаяся от австралопитеков и до самого недавнего времени. Можно назвать ту разновидность человека, который в итоге возник и живёт, Homo Faber. Это имя я когда-то вычитал у Макса Фриша. Человек умелый, который научился извлекать из природы силы и с их помощью делать себе вещи.

Наступает вторая эпоха человеческой истории. Можно по-разному называть её субъекта, но это уже не просто производитель – это собственник. И нужно учиться им быть. Здесь подойдёт термин Homo Ludens – человек играющий. Но не бездельник, который играет в шашки. Дело в том, что игра – это прежде всего многостороннее взаимодействие с другими. И игрок, в отличие от производителя, сконцентрирован не столько на вещах, сколько на других игроках: хочет ли он их обыграть, или хочет он им подыграть, дать пас на выход или отобрать мяч – он вынужден смотреть не только на мяч. Homo Ludens – новый человек, ориентированный на систему хозяйственных отношений между людьми. В этом таинство превращения.

Но в нашей стране развитие пошло, с этой точки зрения, строго наоборот. Партия марксофилов провозглашала, что мы тут впервые в истории человечества на научной основе начнём создавать общественную собственность. Но, как у нас водится, созидание чего-то происходит путём ломания того, что якобы мешает созидать. В частности, здесь, как выяснилось, окопались какие-то кулаки, буржуины и прочие враги трудового народа, каковые мешают созидать общественную собственность, потому что у них частная. И покуда мы не выкорчуем этих супостатов и не изымем старую собственность, нам как-то не с руки приступать к строительству новой.

Обычно, когда всё удаётся до основания разнести, выясняется: в гуще перемен как-то подзабылось, что же мы планировали строить, а люди, которые знали, что делать, то ли перемёрли, то ли разъехались. В 90-е у нас цикл повторился, в очередной раз. Только враги поменялись с точностью до наоборот.

Будет здесь будущее или нет – впрямую зависит от того, появится ли поколение, которое займёт позицию хозяина страны. Хозяина в том числе и по отношению к тому, что ему достанется от рыночной четверти века.

Часть вторая. Кто такой Faber

Р. Б.: Итак. У нас есть страна, по которой проложены ветки железных дорог из ниоткуда в никуда. Когда-то я беседовал с одним человеком и задал ему простой вопрос: жизнь ведь стягивается к трассам, стягивается к веткам, а дальше нет жизни? На что он мне сказал, что мы живём в XXI веке, у нас интеллектуальная цивилизация, компьютеры – в общем, и не надо. И нормально, стягивается и стягивается, и всё. Но при этом всё время, сколько я себя помню, происходят попытки организовать жизнь где-нибудь за пределами этих трасс. И даже кое-где кое-что шевелится на самом деле. Это я к тому, что можно ли на самом деле централизованно помочь заново организовать жизнь, которая исчезла?