Карлович осуждающе покачал головой, но от слов удержался. Вот и славно – не нужно мешать. Работа знакома, шовный материал имеется. Хороший, кстати, французский – привезли вместе с инструментами.

Медленно, миллиметр за миллиметром, пришиваю надорванный край артерии к прежнему месту – аккуратно и частыми стежками. Спешить здесь нельзя. Последний узелок…

— Леокадия Григорьевна, отпускайте!

Артерия наполнилась кровью, из проколов брызнули тонкие струйки.

— Не получилось! — выдохнул Карлович.

— Сейчас прекратится, — успокоил я.

Струйки опали. Я осушил рану тампоном, зашил легкое и рану. Теперь дренаж для стока попавшей в плевру крови. Троакар у нас есть… Приложить руку к ране – все равно знают. Свечение и забинтовать. Готово!

Мы вышли в предоперационную и закурили. Дантист остался у раненого. Он не курит.

— Блестяще! — сказал Карлович, выпустив клуб дыма. — Никогда подобного не видел. Сосуды мы обычно перевязываем. Где научились шить?

— В Германии.

— Вам доверяли такие операции?!

— На трупах тренировался.

Не говорить же им про кавказские войны? Как в госпиталь привозили захлебывающихся кровью солдат? И мы оперировали их, забывая о сне и еде?

— Пойдем! — Карлович бросил окурок в пепельницу.

Мы вернулись в операционную.

— Пульс слабый, но ровный, — доложил дантист. — Наполнение слабое. Дыхание частое.

Молодец, Миша! Будет из него хирург! Я вгляделся в лицо раненого. Кожа бледная, но не серая. Розовых пузырей в уголках рта нет. Похоже, получилось. Веки генерала затрепетали, и он открыл глаза.

— Где я? — спросил чуть слышно.

— В лазарете, — поспешил Карлович. — Вам сделали операцию. Прошла успешно.

— Спасибо, доктор.

— Благодарить нужно его! — Карлович указал на меня. — Он оперировал.

Уголки губ генерала тронула улыбка. Узнал.

— Зауряд-врач… — лицо его построжело. — Деникин здесь?

— Да, ваше превосходительство.

— Позовите.

— Вам нельзя… — начал Карлович, но генерал повысил голос: — Зовите!

Дантист сбегал за Деникиным. Тот вошел в операционную и склонился над раненым.

— Принимай фронт, Антон Иванович, — прошептал раненый. — Я надолго…

Он закрыл глаза и умолк.

— Камфору! — закричал Карлович. — Морфий!..

Алексеев вошел в кабинет и поклонился.

— Здравия желаю, ваше императорское величество!

— Здравствуйте, Михаил Васильевич! — кивнула Мария. — Присаживайтесь! — она указала на кресло. — Давайте без чинов – мы одни.

— Слушаюсь, государыня! — сказал Алексеев и прошел к креслу. Подождал, пока сядет императрица, и устроился напротив. Раскрыл принесенную с собой папку.

— Наступление немцев отбито. Ожесточенная бомбардировка наших позиций, предпринятая противником, и последующие атаки не принесли ему успеха. Фронт устоял. Правда, под Молодечно на ограниченном участке передовым частям противника удалось захватить наши траншеи и ввести в прорыв кавалерию. Командующий фронтом, генерал Брусилов среагировал оперативно и ввел в бой резервы. Стремительным ударом они опрокинули прорвавшего врага и заставили его отступить. Положение восстановлено.

— Наши потери?

— До двадцати тысяч ранеными и убитыми.

Мария сморщилась.