— А кто в этой лавке торговать будет? Он же будет — Тастак-бай.

Девушка не нашлась, что ответить.

— Яйца курицу не учат, — не то строго, не то ласково сказал отец, собрал брошенные шкурки, сложил в мешок и пошел вслед за Погда-пашем.

— Идут! Поднимайся, толстяк! — тормошила Таня Тастак-бая. Сама она то бралась за пушистые волосы, то кидалась приводить в порядок комнату.

Толстяк поднялся с полу, бросил подушку на койку и тоже взялся за расческу. Торопливо пригладив растрепанную голову, подтянул ремень, одернул полы рубашки.

— Ты говорила не приедут. А вот они! — торжествовал Тастак-бай, выходя навстречу Сергею. А тот шел медленно, степенно, как полагается большому человеку в сопровождении жены и доброго десятка приближенных.

— Софья похорошела, — на ходу подхватила Таня.

— Жена головы мрасских долин.

— А Леонид совсем мальчик.

Взволнованные супруги не слушали друг друга. Каждый говорил свое.

Тем временем ребята Тастак-бая уже открыли ворота. Посыпались приветственные возгласы. Тастак-бай заметил, что к щелям тесовой ограды прильнули десятки черных глаз, наблюдавших за торжественной встречей братьев, и еще больше надулся.

Наговорив друг другу кучу любезностей, хозяева и гости пошли в комнаты. Тастак-бай шагал сзади, громко, нараспев повторяя: «Госта пришли, дорогие гости!».

Перед тем, как закрыть за собой двери сеней, он еще раз взглянул на щели ограды.

Никто не заметил, как хозяйка успела достать и подать медовуху.

— Наверное, пить захотели, выпейте кваску, — предлагал Тастак-бай.

Мужчины выпили и сразу же заговорили, Софья морщилась, делая вид, что не умеет пить, и Таня вертелась около нее с кружкой, пока, наконец, не уговорила гостью. Кружки оказались достаточно, чтобы и Софья присоединилась к общему разговору.

Душой шумной компании, как всегда, был Тастак-бай. Он, не уставая, сыпал тосты и за Сергея, сына Карола, представителя знатнейшего рода Северной Шории, а ныне главу волости, и за его достойную жену Софию, представительницу не менее знатного рода с Нижней Кондомы, и за Леонида, ближайшего помощника и секретаря Сергея, внука и правнука лучших охотников Нижней Мрас-су, и за Ийванана, молодого работника волисполкома, представителя трудящихся масс Северной Шории.

Сергей развалился в кресле и громко хохотал. Ийванан плясал. Только Леонид, узкогрудый, всегда чем-то недовольный, молодой человек, сидел молча. Он выпил всего одну кружку и неторопливо, с брезгливым выражением лица, ел коврижку.

Сергей не любил Леонида, но сейчас не обращал на него внимания, весело наблюдая, как старший брат то приставал к женщинам с поцелуями, то уговаривал мужчин:

— Ешьте, моя жена стряпать мастерица.

Чем дальше, тем веселее и смелее становились гости: кто-то вслед за Ийвананом пустился в пляс, кто-то запел, кто-то расхвастался, не замечая, что его никто не слушает.

— Ты, словно красная девица, — кричал Сергей Леониду и подмигнул хозяйке.

Таня поняла и подошла к чопорному гостю со стаканом водки. Она почти насильно влила ее Леониду в рот.

— Молодец Таня. Так и надо поступать с церемонными.