Я потрясла головой, приходя в себя. Хотела двинуться к лифту, но тут створки распахнулись, и в магазин вошел сильно похорошевший из-за смены прически, почти неузнаваемый Гаврюша. В правой руке врач держал коробку с тортом, в левой пакет. Он увидел меня и несказанно обрадовался.

– Степашка! Так и знал, что ты тут. Давай чайку в офисе глотнем?

– Девочки, у нее третий мужик! – взвизгнул на весь первый этаж чей-то веселый голос. – Вау просто! Просто вау! У Фокиной из бухгалтерии ни одного парня нет, от нее даже кот убежал, а у Хрюши трое!

Я схватила психиатра за рукав, вытолкнула его из торгового центра и приказала:

– Сейчас не могу общаться, прости. Вечером поболтаем.

– Что-то случилось? – напрягся Гаврюша. – Ты какая-то странная.

– У меня все прекрасно, – заверила я.

– Вот, держи, принес тебе обещанную книгу, – сказал врач и протянул пакет.

– Что это? – не поняла я, заглядывая внутрь. – Какой-то том.

– «Десять подлых адвокатов», – пояснил доктор. – Говорил тебе о ней, там…

– Извини, – перебила я, – у меня нет времени на чтение. Пока!

Помахав рукой, я вернулась в «Бак». И тут на телефон прилетело сообщение от психиатра: «Рябова Раиса Павловна. Позвони ей. Расскажет много интересного про Веру Михайловну. Контакты дал Драпкин». Я отправила в ответ Гаврюше улыбающийся смайлик и поспешила к Роману.

– Торт? – удивился Звягин. – Ничего не понимаю. Я ничего не заказывал.

Я растерялась.

– На нем стояла табличка, и я подумала… А, не важно, что мне в голову взбрело. Значит…

Я прикусила язык. Ой, нет, нельзя говорить, что я решила, будто Звягин сделал мне предложение руки и сердца. Глупая ситуация превратилась в идиотскую.

Роман улыбнулся.

– Там стояла моя подпись?

– Нет, – смутилась я. – Но текст… типа, что я у тебя ночевала… и еще буква «Р» вместо автографа. Кристина открыла коробку и решила почему-то, что торт прислал ты. А я… Да ладно, забудь!

– Красивый торт? – неожиданно заинтересовался Роман.

– Ужасный! – с чувством воскликнула я. – Китч кондитерского искусства. Мрак. Надеюсь, его уже слопали без остатка. И кому могло прийти в голову сделать…

Я опять успела прикусить язык.

– Сделать что? – полюбопытствовал Звягин.

– Подобный ужас, – вывернулась я. – Кстати, курьер оказался под стать угощению – вошел на первый этаж и заорал: «Где тут Коза Степанова?» Не очень красиво получилось. Это же надо, Коза Степанова… Кем надо быть, чтобы так мое имя исковеркать? Ни один даже сумасшедший родитель не наречет девочку Козой. Правда, я знала девушку с фамилией Ко́за, с ударением на букву «о»[10].

– В «Баке» есть сотрудница с похожими именем и фамилией, – остановил меня Звягин.

Я осеклась.

– Ты шутишь?

– Нет, – улыбнулся Роман. – Я запомнил девушку из-за ее имени, весьма необычного. Она не Коза, а Козланет Степанова.

– Родом из Болгарии? – предположила я. – Там много имен, которых в России нет, например, Цветана.

– Русская, – покачал головой Звягин. – Отец ее очень креативным человеком оказался и сам придумал имя для ребенка, слегка изменив фразу «когда зла нет». Он постоянно по Индии и другим странам Азии, Востока мотается, наслушался там всякого и верит, что это имя от его дочери негатив отгоняет.