В кабинет вошла Корякина. Я испытала желание залезть под стол – вдруг Лида явилась продолжать скандал, начатый утром? Заведующая отделом персонала открыла рот…

– Хочешь тортика? – быстро спросила я, открывая упаковку.

– Ух ты! – закричала Кристина. – Розовая красотень! Сверху кольцо из шоколада, а в нем брюлик…

– Ненастоящий, – уточнила я, – мармеладный.

– Нет, это желе, – заспорила помощница. – Ну, круто! И табличка с надписью. Вау! Прочитать?

– Давай, – разрешила я.

– Она интимного содержания, – понизила голос Кристина. – Может, при посторонних не стоит?

– Степочка, – неожиданно медовым, приторно сладким голосом заговорила Корякина, – разве мы с тобой чужие? Лучшие подруги давно. Я тебя люблю всей фиброй моей души.

– Всеми фибрами, – поправила Кристина.

Лидия уставилась на мою помощницу.

– Нельзя любить фиброй, – хихикнула Светкина. – Фибра – это материал, типа бумаги с пропиткой. Из него раньше чемоданы делали, у моей бабульки такой на антресолях валялся. Жутко страшный. Вы, наверное, хотели сказать «всеми фибрами моей души». Фибры – «ы» на конце, а не «а», это струны…

– Поумничай мне тут еще! – рассвирепела Лида. – Нос не дорос старших учить! Я в «Баке» с момента, когда всей фирмы два убогих павильона на рынках было, а ты и недели пока у нас не работаешь.

– А при чем здесь знание русского языка? – отбила подачу Кристина.

Я быстро наступила ей на ногу.

– Вау! Больно! – заныла помощница.

– Читай табличку, – слишком нежно попросила я.

– Она очень личная, – возразила Кристина.

– Приказано, выполняй! – велела Лидия. – Живо! Ну, пока я тебя не уволила…

– За что? – испугалась Кристина.

– За то, что чересчур образованная, – отрезала Корякина.

– «Дорогая, ночь в твоих объятиях была прекрасна. Хочу, чтобы ты всегда была моей», – озвучила текст Кристина. – Р-р-р-р.

– А рычать-то зачем? – рявкнула Лидия.

– Тут так написано, буква «р» стоит, я ее четко прочитала, – начала оправдываться Кристи. – Это от Романа Глебовича.

– Конечно, нет, – сказала я, прекрасно зная, что никаких интимных отношений у нас с Романом не было, – это просто чья-то идиотская шутка.

Корякина молча обозревала кондитерское безумие, зато у моей помощницы язык заработал, как вентилятор в жару.

– Конечно, да. Торт на заказ, вес килограммов пять. Дороговато для розыгрыша.

За дверью кабинета послышались топот, шум. Я распахнула створку и – попятилась. В мою комнату ведет очень длинный коридор. Никаких помещений в нем, кроме моего офиса, нет. А теперь вдоль стен выстроились наши продавщицы и менеджеры, чуть ли не все сотрудники первого этажа.

– Сейчас появится… Ой-ой, прямо в обморок упаду… – шептали они, напряженно глядя отнюдь не на меня, а в противоположный конец коридора.

– Что происходит? – сердито спросила я. – Вы с ума сошли? В зале покупатели одни остались?

– Степочка, не злись, – залебезила Ника Воробьева, которая маячила прямо у входа в мой кабинет, – такое раз в жизни случается. Он идет! Сам! Сюда! Боже!

Воробьева прижала руки к груди и затряслась, как мокрая мышь, попавшая в морозильник.

– Кто сюда направляется? – растерялась я.