За спиной раздался вой. Я вздрогнула. Началась эвакуация здания?

– Девушка! – окликнули меня с ресепшен. – Баранова!

– Моя фамилия Козлова, – поправила я.

– Ступайте в пятый кабинет, – приказала дежурная, махнув рукой в сторону, – врач освободился, гудок подал.

– Не успела еще заполнить анкету, – сказала я.

– Ерунда, – отмахнулась администратор.

Я поспешила в указанном направлении и обнаружила в кабинете древнего дедушку, который сухо произнес на едином дыхании:

– Здрассти, садитесь, вещайте.

– Вздрогнула, чихнула, пилой поясницу режет, – в том же стиле отрапортовала я, – все.

– Шел, упал, очнулся, гипс, – хмыкнул Коровин.

Потом он медленно встал, вплотную приблизился ко мне и ткнул пальцем куда-то в спину.

Я взвизгнула.

– Ой!

– Я сразу понял, в чем проблема, – неожиданно растерял свою суровость врач, – у вас искривление из-за нарушенной позиции чешуек мозга. Часто встречается у излишне эмоциональных людей, гиперобязательных и аккуратных. Сейчас позову мальчика, который вас на томограф отведет. Как вас зовут?

– Степанида, – представилась я.

– Извините, – смутился доктор.

– За что? – не поняла я.

– Принял вас, Степан, за девушку, – ответил эскулап, – волосы длинные, мелкие черты лица. Но сейчас присмотрелся и понял: вы определенно юноша, плечи широкие, задницы нет.

Я не успела возразить, потому что в кабинет, шаркая ботинками, вполз старичок чуть моложе хозяина кабинета и дребезжащим голосом спросил:

– Звали?

– Да, друг мой, – заорал Коровин. – Ваша задача – сопроводить больного на анализ ПДФГ, потом на КПР и ТЭФ, следом на БМРТ, ГДЗ и скоренько назад. Вы поняли?

– Стандартное исследование, – прокряхтел божий одуванчик.

– Вы молодец, – похвалил его Коровин. – Ступайте, Степан, не бойтесь, боли не ощутите.

– Ага, можно подумать… – забубнил себе под нос второй дедок, вытаскиваясь в коридор. – Между прочим, ПДФГ током дерется, а от КПР волосы дыбом встают.

Я остановилась.

– Правда?

Провожатый потер щеку.

– Никогда пациента не обманываю. Зачем врать, что приятно будет, если сейчас ПДФГ ему как даст! Как влепит! Как треснет! Как офигачит!

– Зачем же такое исследование делать? – испуганно спросила я.

– Вот и я того же мнения, – хмыкнул дедуля, – смысла нет. И все остальное тоже не надо. Дорого. Глупо. Больно. Наш эскулап вам и без них ого-го какой счет выставит. Но раз велено, надо выполнять. И вы, представитель сильного пола, не тряситесь, как девочка…

Старик оглушительно чихнул.

– Будьте здоровы, – сказала я. – Коровин перепутал, перед вами женщина.

– Да, да, отличная погода, – заулыбался дедуля.

– Хорошая, солнечная, – согласилась я, удивленная реакцией спутника. – Скажите, я могу отказаться от болезненных исследований?

– Столовой у нас нет, – ответил дедок, – у метро кафе работает, не очень плохое, но дорогое.

Я растерялась. Что случилось? Еще пару секунд назад мой спутник казался мне адекватным, нормально отвечал на вопросы. Не мог же он так быстро лишиться разума? На вид ему, конечно, лет сто, но я всегда считала, что процесс потери ума не мгновенный.

В коридоре показалась полная бабуля в темно-коричневом платье и уютных домашних тапках в виде поросят. Она поравнялась с нами и спросила у старичка: