– Виктор Николаевич, могу я чем-то помочь? Вы, похоже, в растерянности.

– Ада Сергеевна, – обрадовался мой провожатый, – правильно говорите, на дворе восхитительное лето.

Бабуля посмотрела на меня.

– Он чихал?

– Очень громко, – подтвердила я. – А после этого сразу стал твердить про погоду. Может, «Скорую» вызвать?

– Да, да, – закивал Виктор Николаевич, – Коровин велел Степана на ПДФГ, КПР, ТЭФ, БМРТ и ГДЗ отвести.

– Нынешние мужчины женоподобны, – осматривая меня с головы до ног, изрекла Ада Сергеевна, – ПДФГ сегодня закрыт, его только по понедельникам делают, КПР уже месяц как сломался, оператор ТЭФ в отпуске, а никто кроме него с пультом не справится, для БМРТ не купили бумажную ленту, ГДЗ у нас еще зимой демонтировали, да Коровин запамятовал. Что же касаемо приезда «Скорой», мой юный друг, то здесь лучшие доктора Москвы на одной территории, собрались все профессора. Виктору Николаевичу мигом помощь окажем, если умирать начнет. Лично я ему трахеотомию с превеликой радостью и укол в сердце в придачу сделаю. Но реанимации не понадобится. Наш медбрат, кандидат наук Мазаев, во время чихания, которое производит с особым смаком, всегда теряет слуховой аппарат. Такую маленькую штукенцию, которая непосредственно в ухо вставляется. На полу ее не вижу, загляните под скамью. Найдете там ее, отдайте Виктору Николаевичу, и он чудесным образом слух обретет. Удачи.

Ада Сергеевна бойко посеменила дальше по коридору.

Я решила успокоить престарелого медбрата:

– Не волнуйтесь, сейчас отыщу потерю.

– Да, да, дождя, слава богу, не обещали, – сказал тот.

Я опустилась на колени и заглянула под скамью. У самой стены лежало нечто, смахивающее на «ухо», которым на телевидении пользуются для связи режиссер и ведущий. Попытка дотянуться до прибора ни к чему не привела, моя рука оказалась коротка.

– Степан, не надо бояться исследования, – принялся утешать меня Виктор Николаевич, – вы мужчина, не раскисайте.

Я легла на живот, однако и из этого положения не смогла ухватить слуховой аппарат. Пришлось наполовину вползти под скамейку, и только тогда задуманное с блеском осуществилось.

– Степан, голубчик, послушайте меня, – бубнил дедуля, – друг мой, вы сейчас демонстрируете позорную трусость. Соберите в кулак свое мужество. Право, мальчики не дрожат при виде прибора, даже если последний током бьет больно-пребольно. Представьте, что вы партизан, должны выдержать страшную пытку, чтобы спасти товарищей. И все получится!

Я попыталась вылезти назад и вскрикнула – в спине снова что-то громко щелкнуло.

– Ангел мой, не рыдайте, – засюсюкал Виктор Николаевич, – угрозы вашей жизни нет. Вернем вам чешуйки мозга на место, окно в черепе заделаем.

Пока дедок пытался успокоить несуществующего Степана, я, сделав несколько бесплодных попыток выбраться из-под лавки, сообразила: у меня заклинило задний ход. Что ж, если машина не может катить назад, надо развернуться и ехать вперед. Под заунывные причитания Виктора Николаевича я полностью влезла под скамейку и начала осторожно поворачиваться по часовой стрелке. Но поняла, что теперь вообще не могу пошевелиться, поясницу заломило еще сильнее.