Противник, совершенно по-обезьяньи перепрыгнул над головами людей, чтобы упасть на герцогиню. Шерон отправила на выручку игральные кости. Те двумя белыми угольками рассекли воздух, ударили демону в спину, и он рухнул в считаных шагах от ее светлости.

Два воина в доспехах начали работать мечами. Отсекли поднимавшейся твари руку и почти отрубили голову, когда Шерон подбежала к демону и схватила за волосы. Она бы хотела, чтобы он был подальше от правителя Треттини – тот стоял бледный, с выхваченным кинжалом и смотрел на указывающую с видом человека, заметившего, как какой-то безумец сует руку в горшок со скорпионами.

– Я тебя… – зарычал шаутт, страшно вращая глазами и пытаясь повернуть к ней лицо.

Она не желала слушать, что он мечтает с ней сделать. Ударила левой ладонью, наотмашь, одним движением выбрасывая из мертвого тела. Он черным шаром покатился под ноги треттинцам, опрокинул двух, разорвал и уже в этой форме бросился на владетеля.

Но не тут-то было.

Шерон подняла всех мертвых, что теперь были вокруг нее. Двадцать шесть тел разом вскочили и, подчиняясь ее команде, рухнули на шаутта, давя его, прижимая к земле.

Сплюнув кровь, указывающая встала перед Анселмо де Бенигно, краем глаза видя, что Мильвио все еще сражается с другим демоном, увертливым, бросившим в противника ослепительную молнию, из-за которой над цирком растекся запах приближающейся грозы.

Ей требовалось время, и плененный шаутт рвался на свободу, ломая человеческие тела, точно хрупких деревянных марионеток. Шерон заставила плоть сливаться, а кости срастаться между собой, обращая трупы в бронированный панцирь.

Все это пульсировало, истекало кровью, надувалось, лопалось и дышало. Страшное тесто. Мертвая глина в ее руках. Многие из тех, кто остался жив, прянули в стороны от отталкивающего, смердящего зрелища.

Демон бился изнутри, ломая ребра и грудные клетки, пытаясь пробиться через затвердевшие в сталь мышцы. Она сращивала их обратно, уплотняя ловушку, не замечая, что пальцы ее левой руки сжаты в кулак и тот пульсирует, словно белое солнце.

Какой-то мужчина не выдержал, с криком бросился на нее, взмахнув кинжалом. Мильвио не успевал…

Успел герцог.

Он оттолкнул убийцу всей своей немалой силой, заставив того упасть под ноги гвардейцу. Один решительный жест владетеля – и солдат лишил напавшего на Шерон головы. Резкий приказ – и ее окружили люди с щитами и мечами, взяв в круг, чтобы подобное больше не повторилось.

Когда черное щупальце наконец-то пробило брешь в мертвом панцире, Мильвио уже был рядом. Он легкоувернулся от секущего удара, который точно хлыст пришелся по земле. Полуторник отсек «лапу», а после погрузился в плоть, достав до шаутта.

Из-под мертвых теперь потекла шипящая ртуть.

Шерон опустила руку, и огонь из белого стал обычным. Теплым. Оранжевым.

Он пожирал темно-синий бархатный занавес и декорации цирка.

Дэйт пребывал в странном состоянии. Он сам отмечал это и старался разобраться в причинах. Ему не нравилась Риона.

Однозначно не нравилась.

Большая. Шумная. Непонятная. Суетливая. Запутанная. Ни один город в Горном герцогстве с ней и рядом не стоял.