Сам-то он в силу возраста от дел почти отошел, передав оные с лавкой вместе сыну.

А уже сын…

…сын был хорош.

Деловит.

Практичен.

И доход от лавки сумел повысить едва ли не вдвое. Это до эликсира… а уж с ним…

— Понимаешь, мы патент оформим… я документы уже подала, — Грета нервно теребила розовые бусики, обмотанные вокруг запястья. — Передам права на пользование Эрику, а у него троюродный брат в столице… представляешь, какие перспективы открываются?

— Ага, — мятные карамельки были хороши.

Сладенькие.

Нервоуспокаивающие.

— И я подумала, что лучше жениха не найти. Только… он единственный сын, наследник… а я кто?

— Кто? — я была в том благостном состоянии, когда могла лишь слушать и задавать вопросы.

— Никто… сиротинушка… — Грета всхлипнула.

— Горькая, — подсказала я.

— Почему?

— Так жалостливей…

Она вздохнула.

Нет, любовь была взаимной, а подкрепленная радужными перспективами обоюдной выгоды — все-таки проснулась в сестрице гномья кровь — и вовсе, можно сказать, неземной. Эрик дарил браслеты… и этот, с бусинками, тоже. В трактир водил. И матушке представил.

Вот тут-то и случилась… неприятность.

Матушка у Эрика была из рода старого, почтенного, а потому Грете не обрадовалась.

— Она… назвала меня полукровкой…

— Ты и есть полукровка, — я погладила широкий лист малины. — Даже четвертькровка… хотя так не говорят.

— Безродной… и вообще…

…именно тогда в Гретину светлую голову пришла чудеснейшая мысль отыскать папочку. А что, имя она знала, остальное же оказалось не так сложно.

— Понимаешь… она нас ждет… в гости… и если… если ей не понравится, то она не разрешит Эрику сделать мне предложение…

Я вздохнула.

Интересно, сказать Грете, что, даже будь она дочерью Подгорного короля, вряд ли бы понравилась будущей свекрови. Уж не знаю, почему, но чувствовала я это ясно. А еще чувствовала, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Но Грета уставилась на меня и, шмыгнув носом, добавила:

— Тебе хорошо… у тебя целый эльф имеется.

Эльф имелся.

И вполне даже целый, хотя местами и погрызенный. Он по-прежнему появлялся ближе к ночи, устраиваясь в беседке, и мы пили чай.

Пили и молчали.

Порой говорили, но о вещах каких-то посторонних, к высоким материям отношения не имеющим. Он приносил эклеры и сахарные трубочки, а я заваривала собственные сборы.

Нам было хорошо.

Мне во всяком случае. А Эль… как-то притащил большой справочник нежити. И еще подробную карту провинции, которую я повесила на стене в спальне. Были булавки с разноцветными камнями. И споры шепотом о том, стоит ли нападение свирдлов на рыбацкую деревушку считать особым происшествием…

…я знаю, он обращался в гильдию с запросами, но…

С гильдией у меня сложные отношения.

И у эльфов тоже.

Как бы то ни было, но прошедшие месяцы выдались на редкость спокойными, и это должно было насторожить.

— Ты же пойдешь? — робко поинтересовалась Грета.

А я вздохнула.

Пойду.

Куда ж я денусь. Вот интересно, должна ли я знакомить Гретиного папеньку со своим женихом, с учетом, что папенька, как по мне, личность пресомнительного достоинства, а жених и вовсе подставной?

Эль явился после заката, и малина зашелестела, приветствуя кормильца. Побеги стлались, листья сворачивались, выпрашивая сушеное мясо, которое Эль носил в кулечке.