Она холодная.

И мне холодно.

И маншул жмется ко мне, сотрясаясь всем телом. А на плечи ложатся теплые ладони, говоря:

— Не смотри. Не надо.

Он прав, мой муж, к которому вернулось его собственное обличье, не стоит смотреть на демонов. Но и не смотреть не выходит. Он огромен.

Ужасен настолько, насколько может быть ужасно порождение иного мира. И ткань нашего трещит, не способная выдержать этого присутствия.

Я знаю, что вспыхивает, осыпаясь пеплом, череп. А следом стремительно истлевает рука. Превращаются в прах крысы, собравшиеся в подвале.

И не только они.

Сила демона не удерживается в очерченных кругах, она выплескивается на город, пробегает по нему и возвращается, словно морской прибой, захватив при том оставленные оторванные частицы.

И то, чему не сужедно было жить изначально, становится мертво.

…грызлы.

И варххи, что скрывались в подземелье. Крупный улей жужелов, почти пробившийся наружу. Пара упырей. Несчастный воколак, наконец, заткнувшийся. Нежитники. И смертоносица, что уже не первый год таилась в подвале старого трактира.

Она не пила помногу, беря по капле жизни у каждого постояльца, награждая их кошмарами и слабостью, но…

Сила добралась и до границы кладбища. Показалось, сейчас сметет, но нет, за оградой возникла сплетенная из тумана фигура, до боли знакомая фигура, и протянула демону цветок.

Губы Юси шелохнулись.

— Уходи, — сказала она, и лепестки вечно живых лилий утонули в тумане. А цветы истаяли.

— Уходи, — повторили мертвые, вставая за спиной той, что хранила покой их. И вместе их оказалось куда больше, чем виделось демону.

Он не испугался.

Нет.

Демоны не ведают страха. Но им знакомо уважение. И он, огромный, семирогий, склонился перед той, кто тоже пока еще не была богом…

…зазвенела малина, зашелестел эльфийский сиротка.

А демон обернулся.

Теперь он смотрел на нас. И я понимала, что сделка наша ничего-то для него нынешнего не значила. Он вновь был целым и…

…шелест листвы сделался громче.

И в нем утонул крик твари, которая жила… так долго жила… в бессмертии плоти есть свои недостатки, оказывается.

Я сглотнула.

И отшатнулась бы, если бы не Эль, что стоял за спиной.

— Моя, — сказал демон и протянул руку.

— Нет.

— Моя кровь, — уточнил он.

— Моя жена.

— Убью.

— Пускай, — Эль задвинул меня за спину. — Был договор. Ты получил свое. Ты получил больше, чем хотел. А теперь уходи.

Кровь догорала.

И мир готов был восстановить границу. Демон не мог не чувствовать, сколь неустойчив он стал. А потому просто протянул руку ко мне. И я поняла, что все-таки умру… жаль… я и вправду надеялась, что ему хватит.

— Уходи, — повторил Эль.

И заурчал маншул, поднимаясь с пола. Он отряхнулся, пытаясь избавиться от искр огня, что поползли по шкуре его.

— Уходи, — тихо произнесла я, добавив: — Пожалуйста…

И звон за окном стал невыносим. Одно дерево, пусть десять раз эльфийское, не может так звенеть, будто… будто не одно, а роща…

И я, заглянув в огненные очи, увидела их.

Огромные дерева с корой серебряной, будто из застывшего металла, поднимались до самых до небес, возможно, что и держали эти самые небеса на кронах своих. Они сплетались воедино, они и были единым, чем-то невыразимо далеким от понимания.