— Мелочь, — он оскалился, и зубы его были плоски и ровны, как у человека, но меня все равно передернуло. — Привыкну.

И я не усомнилась, что и вправду привыкнет.

Он стоял и смотрел.

Примерялся.

И я понимала, что если у него возникнет желание свернуть мне шею, он его воплотит. А я… я ничего не смогу сделать. Разве что умереть красиво и в бою. Но проблема в том, что умирать я не собиралась. И потому просто повернулась спиной.

Это стоило немалых сил.

И нервов.

Но… один шаг. И еще один. Кухня. Пентаграмма кажется вплавленной в доски пола. Свечи стоят. Угли в жаровне дымятся. Рядом в чаше тускло переливается то, что благородные ученые скромно именовали «запретной субстанцией», не догадываясь верно, что есть куда более запретные.

— Не самая аккуратная работа, — он прошел за мной, чтобы остановиться за моим плечом. Близко. Настолько близко, что теперь я ощущала едкий запах мертвечины.

Надо же.

А он знает. И пытается скрыть его за маслами, которых вылил на себя куда больше, чем следовало бы. Вот только эффект получился обратным. Будто средь розовых кустов труп разлагается.

— Не самый лучший некромант, — отозвалась я, взяв в руки чашу. — Череп сам на место поставишь или мне?

— Я могу тебя убить.

— Можешь. Наверное. Или нет? Если бы мог, ты бы это сделал. Значит, есть что-то, о чем я не знаю. Что-то, что мешает действовать напрямую… причинять вред.

Моя мама оказалась наивной и доверчивой, впрочем, не только она. Но ведь не была же она полной дурой? И тварь растянула губы в улыбке.

— Сообразительная.

Какая уж есть.

С другой стороны, тот факт, что он не способен свернуть мне шею, из опасения, что клятва может и в не-жизни сработать, ничего не значит. Всегда найдется кто-то, готовый помочь ближнему своему в нелегком этом деле.

Были бы деньги.

Деньги у папочки были.

Я оскалилась, надеясь, что выгляжу в достаточной мере дружелюбно, и сказала:

— Давай договариваться, что ли?

Он наклонил голову, чуть больше, чем наклонил бы человек, и шея его потянулась и так, что меня передернула.

— Во-первых, убить меня ты не можешь. Во-вторых, ты не в том состоянии, чтобы провести ритуал. Тебе понадобится некромант. Конечно, под твоей рукой их изрядно, но мы оба понимаем, что одно дело — пакостить по-тихому, и совсем другое брать на себя кровь. В-третьих… хотя, и этого достаточно.

Откуда во мне этакая смелость?

Почти лихость, медленно, но верно переходящая в дурь?

— Я проведу ритуал.

Демон где-то там, за краем мира завозился, и в эмоциях его мне почудилось недоверие.

— А там… там посмотрим, чья некромантия угодна миру.

Губы того, что притворялось моим отцом — вот знала я, что не нужно искать родственников — растянулись в подобии улыбки.

— Что ж, — голос его звучал почти привычно, — действуй… и быть может, я позволю тебе остаться в живых.

Ага.

Еще немного и поверю.

А ведь мама говорила, что не стоит верить незнакомым личам.

Каждый некромант знает, что бояться надо не той тьмы, которая снаружи, но той, что внутри. Снаружи… подумаешь, ночь. И вовсе она не кромешная. Луна вот прячется меж облаков, поблескивают звездочки далекими искрами. Тени приползли к порогу, ибо подмораживает, им тоже холодно. Где-то далеко и заунывно жалуется на жизнь волколак.