Жалкой?

Я никогда… и ничтожной тоже. У меня была просто обыкновенная жизнь. Не слишком любимая работа, так ведь полно людей, которые обыкновенно живут и мирятся с нелюбимой работой. Почему сразу… или… прав он.

Во многом.

— Эта тварь должна была убрать помеху, — Ниар кивнул на Эля. — Там, на празднике… и супруга передала ему яд. Хороший яд. Такой, с которым не справится, даже если ты благословен существом иным… и обвинили бы тебя.

Обвинили бы.

Верю.

Особенно, если бы нашлись доказательства, а они, чую, нашлись бы…

— Наш отец не выдал бы тебя эльфам, но…

…и среди людей я не прожила бы долго.

Как бы я поступила?

Что бы испытала?

И… и что бы я ни испытала, он сумел бы обратить это себе на пользу. Дышать стало сложнее, и Эль, чувствуя это, осторожно погладил меня по плечу.

Утешал.

— Он предложил бы тебе откупиться. Или стать частью плана, раз уж у тебя получилось выжить при встрече с Хранителем… и ты бы согласилась.

Думаю, что да.

Если бы Эля не стало, я бы… я, наверное, на многое согласилась. От боли. Из мести. И просто из нежелания жить дальше без него. Раньше я не понимала, как возможно такое, глупостью казалось. Как же… я ведь сама по себе.

Всегда.

И вот больше не сама, и это больно, страшно, особенно от понимания собственной уязвимости, и все одно иного не хочу.

Я… я больше и вправду не сама.

Ниар улыбнулся, будто… понял?

— Спасибо, — только и сказала я.

Я ведь полагала Глена засранцем, но безобидным и даже полезным.

— А те… из подвала?

— Их отправили, чтобы понять, на что ты способна, — Ниар посмотрел в окно. Солнце уже коснулось крыш и даже провалилось сквозь них. Где-то там, за городской чертой, оно медленно тонет в вязких водах реки, в которой слишком много мусора, чтобы осталось место чему-то. — И чтобы убедиться, что… ты действительно ее получила.

— Руку… демона?

— Да.

— А если бы…

— Он ведь тоже связан. Он пусть и не слышал, этот демон научился благоразумию за прошедшие годы, но эхо донеслось… в том числе эхо преобразований.

И отец понял, что я знаю… в общем, много знаю, много умею, но гордиться этим не выйдет.

— Мне понравилось, что вы сделали с кладбищем, — он не издевался, Ниар, который был врагом. Или не был? Он не лгал, сказав, что не станет убивать нас, но для чего он пришел. — Я слышал… эхо. И это было прекрасно. Я говорил… и я понял, что должен сделать.

— Что?

— Говорю же, помочь.

— Что с отцом. Он…

— Не всегда преобразование идет гладко. Он все-таки добыл нужную ему кровь.

— Как?

Ниар молча закатал рукав. По бледной коже его змеились шрамы. То есть, в первое мгновенье я решила, что это шрамы, но… они шевелились, будто живые.

Они и были живыми.

— Это же…

— Управлять тхарком у него, мягко говоря, не совсем, чтобы получается, — Ниар повернул руку, и шрамы поспешно поползли к локтю, свиваясь причудливыми узорами. — Я оказался сильнее, но все же не настолько, чтобы избавиться от него.

Тхарк.

Тварь, родом из Смутного времени, которую многие полагали вовсе вымыслом. Страх рождает чудовищ, так, помнится, писал благородный Аквилион Игнасийский в том самом «Бестиарии тварей несуществующих».