У меня внутри все оборвалось. Оказывается, я все еще на что-то надеялась, глупая. А он уходит в море, уходит от меня, я больше никогда его не увижу. Даже если он передумает, захочет вернуться и поговорить со мной, то не успеет. В воскресенье мы улетим, и все.

Бертло понял меня без слов.

— Вы расстроились, Надя? Не стоит. Я уверен, он любит Вас, хотя и очень сердит пока. Но как только мсье Анри успокоится, он начнет Вас искать. Хотя бы для того, чтобы объясниться. А я уж позабочусь, чтобы ему указали правильный маршрут.

— Спасибо Вам за доброту, но я в этом не уверена. Может пройти много времени, прежде чем он захочет меня разыскать, а там, глядишь, и не решится, именно из-за того, что слишком много времени прошло. Знаете, моя жизнь никогда не была похожа на сказку или голливудский фильм с хэппи-эндом. Не судьба нам быть вместе. Думаю, пройдет время, и каждый вернется к той жизни, которая у него была.

Старик покачал головой:

— Знаете, Надя, жизнь никогда не бывает прежней, она не возвращается, а идет вперед. После каждого, даже самого обыкновенного прожитого дня мы становимся немного другими. А уж после такого… Ничего уже не будет так, как было, помяните мое слово.

Мы еще посидели немного, выпили чай, который нам любезно принесла Мари Жозеф, и Бертло засобирался обратно. Завтра экскурсионный день, у него целых четыре экскурсии, надо лечь пораньше. Мы распрощались. Замечательный старик, увижу ли я его еще когда-нибудь?

На следующий день было нам явление господина Егорова великого и ужасного.

После завтрака мы втроем вышли на пляж. Катя и Сережа устроили заплыв вдоль берега.

Я окунулась, чуть-чуть поплавала и вылезла из воды. Забралась на лежак, намазалась маслом и улеглась, подставив спину солнышку. Не успела я так поваляться и десяти минут, как к пляжу подъехала шикарная спортивная машина. Из нее выбрался Егоров собственной персоной, в майке и шортах. Он обозрел окрестности, и взгляд его уткнулся прямо в меня. Я сделала вид, что в упор его не вижу, но это мало помогло. Он подошел ко мне и сказал негромко:

— Ну что, Надежда, получила? Это только цветочки. Да не смотри на меня так, я здесь не тебя ищу. Тебя, считай, уже вычеркнули. Девчонка твоя где?

Я молчала, как партизан на допросе. Но тут Егоров оставил меня и двинулся в сторону моря. Я поднялась, и увидела: Катерина идет к нам, вынимая заколку из мокрых волос. Выражение ее лица я бы не взялась определить и приставать к ней в таком состоянии я бы не стала. Но Егоров пренебрег этим, а вернее, не обратил никакого внимания.

— Девочка, я хочу с тобой поговорить. Сядешь ко мне в машину, или побоишься?

Катька мрачно спросила:

— Это надолго?

— Не знаю, от тебя будет зависеть.

— Хорошо, сейчас переоденусь, подождите.

Она сгребла с лежака свои вещи и отправилась в кабинку. Егоров так и стоял, а я сидела, пока Катя переодевалась. Потом она вышла и, не подходя ко мне, направилась к его шикарному авто. Егоров догнал ее, пошел рядом. Потом они сели и уехали. А на меня напал ступор: я сидела, и пошевелиться не могла, все смотрела в ту сторону, куда уехала машина.