Но, прежде чем она смогла что-либо предпринять, Баронесса сделала последний глоток шампанского.

– Что ж, беседа была занятной, – сказала она, ставя пустой бокал на поднос проходившего мимо официанта. – Но, кажется, пришло время арестовать тебя за незаконное проникновение.

Взгляд Эстеллы взмыл вверх. Такого предвидеть она не могла. Но, к счастью, она увидела Джаспера. Он остановился перед ними, держа поднос, на котором стояло закрытое блюдо. Он подмигнул Эстелле. Затем эффектным движением руки снял крышку, явив взглядам окружающих трёх пучеглазых крыс.

– Это крыса? – спросила Эстелла, вскакивая со стула.

Баронесса посмотрела на неё, приподнимая бровь.

– Да, – ответила она. Её голос звучал гораздо спокойнее, чем можно было ожидать. – Три крысы, если точнее.

Те из гостей, кто стоял ближе прочих, закричали, заметив грызунов. Одна из крыс спрыгнула с подноса на колени Баронессы. Именно такой отвлекающий манёвр сыграл Эстелле весьма на руку. Пока Баронесса пыталась скинуть с себя мохнатого вредителя, Эстелла прошмыгнула ей за спину и ловко расстегнула ожерелье. Оно упало ей на ладонь и практически тут же очутилось во рту у Бадди. Он сорвался с места, петляя под ногами поддавшихся панике гостей, которым было не до него.

Почти в то же мгновение рука Баронессы скользнула к шее. Не нащупав украшения, она испустила крик.

– Кто-то украл моё ожерелье! – завопила она.

Стоявший на балконе над ними Хорас принял это за сигнал к действию. Вырвавшись из рук охранников, он перепрыгнул через перила и упал на карниз. К несчастью, козырёк не предназначался для кого-то его габаритов, и Хорас скатился вниз. Падая, он ухватился за ленту, украшавшую карниз. Под громкий звук рвущейся ткани он брякнулся на пол и, прокатившись через весь зал, ударился о стену в дальнем конце. Распылитель, который он нацепил на себя как дополнение к форме, треснул. Помещение заполнил дым, и, потеряв равновесие, Хорас повалился на огромный торт. Глазурь и тесто полетели во все стороны, когда стол разломился под тяжестью Хораса.

Кругом царил полнейший хаос. Отойдя в сторону, Баронесса уставилась на кричащих гостей. Одни бежали куда глаза глядят. Другие запрыгивали на любые предметы, которые попадались им под руку, и отбивались от крыс – настоящих и воображаемых. В то время как другие просто кричали. Наблюдая за всем этим, Баронесса покачала головой.

– Что происходит? – крикнула она, не обращаясь к кому-то конкретному.

Эстелла пыталась скрыть охватившую её радость. У неё получилось. Дело сделано. Но едва она об этом подумала, как глаза Баронессы сузились. Проследив за её взглядом, Эстелла увидела Бадди, бежавшего к выходу. В зубах у него поблёскивало ожерелье.

– Псина! – крикнула Баронесса. – Остановите эту псину! – Достав небольшой свисток из потайного кармана платья, она поднесла его к губам и дунула. Воздух разрезал высокий пронзительный звук. Далматинцы были тут как тут. Их пасти ощерились в оскале, шерсть на загривке встала дыбом.

Но не рычание собак испугало Эстеллу, а свист. Он вонзился в её сердце, словно нож. Она уже слышала этот звук прежде – в ночь, когда её мать сорвалась с обрыва. Сцена пронеслась у неё перед глазами, словно фильм, который нельзя поставить на паузу: Баронесса говорит что-то её маме, а затем, в следующее мгновение, достаёт свисток (точно такой же) и дует в него. Маленькая Эстелла слышала собачьи шаги и рычание. Но они пробежали мимо неё. Их взгляды были прикованы к тому, на кого указывала их хозяйка, – к Кэтрин.