– Можно у вас устроиться на несколько дней? – спросил я.

– А сколько вас человек?

– Один.

– Для одного как раз есть свободный диван.

В доме уже жили: семья из Украины и женщина из России. Хозяева и постояльцы оказались замечательными людьми. Дом, в котором я остановился, был прямо напротив дома Любови Ивановны, и я имел возможность непосредственно наблюдать за всем происходящим там. К дому подъезжали машины с номерами различных регионов России. В дом заходили разные люди: и больные, и здоровые, некоторых заносили на руках, приводили больных детей. Мне хотелось зайти с ними: послушать, посмотреть, но как-то стеснялся… Хотелось хоть чем-то помочь Любови Ивановне. Хожу вдоль забора и думаю: «Возьмите хоть сил моих, если возможно, передайте ей. Все равно ведь без дела шатаюсь». На третий день, когда люди опять собрались, я заметил сильное оживление в толпе, подошел поближе и увидел, что одна женщина неуверенно ковыляет сама к калитке, а в первые дни пребывания я видел, что ее заносили на руках. Люди рядом плакали. От них я узнал, что у нее уже шесть лет были парализованы ноги. Не знаю, каким образом, но женщина пошла на поправку. Если бы не видел своими глазами, то, наверное, не поверил бы.

Наступила суббота. Приехали Артур с семьей. Я, естественно, стал немного волноваться. К обеду вышла администратор и сказала, что Любовь Ивановна примет маму из семьи и молодого человека – то бишь меня, и сказала, чтобы мы написали на листке бумаги не более пяти самых важных вопросов. Я побежал в дом, быстренько написал вопросы: в голове у меня они уже давно были готовы. Вернулся обратно и стал ждать, когда выйдет мама друга. Она вышла и сказала, чтобы шел я. Когда я с трепетом в душе входил в дом, то в прихожей увидел светловолосую девушку с голубыми глазами. Помню, я еще мимолетно подумал: какая приятная и «светлая» девушка. Затем я зашел в комнату, где на диване у стены сидела Любовь Ивановна. Вид у нее был усталый. Она попросила меня прочитать вслух свои вопросы. Выслушав их, она улыбнулась и сказала, что только мои терпение и настойчивость склонили ее к тому, чтобы принять нас. Она говорила много и долго, ее голос, нежный, мягкий, хотелось слушать, не переставая. Невозможно описать словами, что происходило со мной. Вначале мне казалось, что все мое тело покрылось мурашками, как будто в комнате стоял зимний день, затем я стал ощущать в теле тепло весеннего утра, затем меня обдало жаром, как будто в комнату ворвался поток горячего, наполненного летним зноем ветра, и вдруг все стихло. Стало легче дышать, захотелось взлететь, расправив руки, как крылья. Все, о чем она говорила, вовсе не касалось моих вопросов, но я слышал то, о чем даже не мечтал услышать. Затем она ответила на все мои вопросы. И даже объяснила значение моего сна, который меня мучил. Еще Любовь Ивановна сказала, чтобы я не переживал по поводу наводнения, мол: «Сама земля таким образом очищается», о чем шла речь, я понял позже, спустя несколько месяцев. Кое-что сказала лично для меня. Сказала, что приеду через два года и мы еще поговорим. Наказала мне избавляться от темных мыслей и сомнения, а по поводу работы сказала: «Не беспокойся, будет у тебя занятие». Был вопрос, который меня интересовал больше всего: когда я встречу ту единственную, с которой буду счастлив. Она как будто игнорировала его. Затем, слегка задумавшись и глядя мне в глаза, сказала: «Будет нелегко, но через три года ты встретишь ту, которая все в жизни твоей поменяет».