Впрочем… Попадались все же случаи, не лишенные известного юмора. Жена некоего архитектора сбежала от него к любовнику. Оскорбленный супруг пустился на поиски с шестиствольным револьвером в кармане. Любовника он не приловил, но где-то на квартире обнаружил жену с тещей. И выпустил по ним все шесть зарядов, стрелял едва ли не в упор, но ни одну из женщин даже не поцарапал – согласитесь, есть в этом нотка грустного юмора…
Какового и близко не было, когда за дело брались иные представительницы прекрасного пола. В 1875 году актриса (имевшая к тому же и некоторый опыт писательства) Каирова окончательно осерчала на любовника, антрепренера труппы Великанова. Означенный сердечный друг, как частенько случалось, случается и будет случаться, не мог окончательно порвать с законной супругой и болтался меж двумя женщинами – то уходил к любовнице, то возвращался к жене. Вернувшись как-то вечером на пригородную дачу (которую снимала на свои деньги в качестве любовного гнездышка), актриса обнаружила Великанова в постели с законной женой. И, разъярившись, схватила бритву, несколько раз полоснула соперницу… Черный юмор. Анекдот в стиле знаменитого «муж вернулся из командировки…», только наоборот.
К счастью, раны оказались неопасными, хотя Каирова старалась всерьез. На суде ее защищал известный адвокат Утин, изобразивший, как водится, живописное полотно в красках: отец Каировой пил, пока не спился, брат покончил с собой, мать тоже запивалась, и актриса, придя в совершеннолетие, вынуждена была ее содержать. Отсюда – психическая неуравновешенность, в конце концов повлекшая вспышку неконтролируемой ярости…
Хороший был адвокат. Как поется в старой русской песне – «хорошо поет, собака, убедительно поет…». Присяжные размякли душой и Каирову оправдали – правда, в обществе такой финал вызвал самые противоречивые оценки.
Девятью годами ранее гораздо более печально завершилась другая история. Молодой, вполне приличный чиновник (неженатый) долго сожительствовал с некой Рыбаковской. Особа была – пробы негде ставить. До того как познакомилась с последним сожителем, долго пробыла дорогой проституткой и содержанкой у состоятельных господ. Родила ребенка, коего отдала в воспитательный дом. Поскольку годочки текли, молодости и красоты не прибавлялось, а жизнь нужно было как-то устраивать, всерьез собралась замуж за этого самого чиновника Лейхфельда. Для пущего эффекта взяла из приюта чужого ребенка и заявила Лейхфельду, что это их сын. Мальчик вскоре умер, а Лейхфельд в конце концов разобрался, с кем имеет дело, и брать в жены этакое сокровище отказался категорически. Тогда Рыбаковская шарахнула в него из пистолета. Лейхфельд через десять дней умер от раны…
Следствие отчего-то затянулось на два года. Причем как во время следствия, так и до убийства Рыбаковская себя выдавала за «восточную княжну Биби-Ханум Омар-Бекову» – но на дворе стоял не XVIII век, когда такие штучки были в большой моде и разоблачались гораздо труднее, так что «княжну» в конце концов раскололи и доискались до ее подлинного имени. Кстати, по бойкости характера она, уже сидя в тюрьме, ухитрилась забеременеть от кого-то из надзирателей.