Как видим, тут уже не детские проказы, а жизненная философия, какой руководствовались и многие вполне взрослые: если хочется денег, а их нету, можно и украсть. Что характерно, первым делом молодой, да ранний отправился не в цирк, а в бордель, едва позвала первая попавшаяся проститутка.

Попадались, несмотря на юный возраст, законченные рецидивисты. Один такой, между прочим, сын полицейского офицера, успел за недолгое время заработать семь тюремных отсидок. Отец после первой же кражи, совершенной отпрыском, от него отказался и в дом больше не пускал – но, если бы и пустил, могло бы и не помочь. Другого, двенадцатилетнего, но уже трижды судившегося, отдали на поруки отцу – но тот уже через несколько дней с самым горестным видом пришел к мировому судье. Состоявшийся меж ними разговор прилежно записал протоколист.

– Вы, господин судья, сдали мне сынишку моего на поруки; я не хотел его брать, потому что мне с ним не совладать. Приведя его домой, я раздел его донага, чтобы он не сбежал, а он все-таки убежал.

– Как, нагой?!

– Да, в чем мать родила. Вы уж ослобоните меня от этого сорванца.

– Да ведь вам закон предоставляет право принимать домашние меры исправления (наверняка ремень и розги. – А. Б.)!

– Принимал! Коли б закон предоставил мне убить его, так, кажется, я бы сейчас убил.

– Ну этого вы не можете сделать.

– То-то вот и жаль, что не могу. Уж больно он мне насолил. Мать уморил, житья мне не дает.

– Так вы не хотите взять к себе сына, когда его отыщут?

– Ни за что не хочу!

– Но ведь его в тюрьму посадят!

– Куда хотите, а мне его не надо…

Можно, конечно, обвинить обоих отцов в излишней черствости – но, мне думается, не стоит. Уж коли таких ангелочков не могли исправить не только «домашние меры исправления», но и тюрьма.

В те же времена открылась первая в России исправительная колония для малолетних преступников. Однако нравы это не исправило, именно оттого, что хлебнувшие легкой жизни малолетние мазурики о честном заработке уже не думали. Как-то раз трое воспитанников этой колонии, пользуясь известной свободой, в том числе и возможностью выходить за ворота, при первом же удобном случае сперли из местной церкви кружку для пожертвований. В приюте для малолетних одиннадцатилетняя девочка обокрала начальницу и сбежала. Когда ее поймали и доставили к мировому судье, тот обнаружил, что «деточка» оказалась под судом за кражу в третий раз – и раз уже отсидела в тюрьме.

Ну и как, по-вашему, можно таких исправить? Крепко сомневаюсь. Легко представить, какие «университеты» прошли к совершеннолетию все эти «ангелочки». Тем более что колония была одна-единственная, рецидивисты сидели вместе с угодившими туда впервые – и весьма красочно описывали свои «подвиги» и развеселое житье вора. «Новички» их слушали, разинув рты, – и, выйдя на свободу, частенько оказывались членами шайки такого вот сопливого «романтика»…

Убийств случалось немало, но подробно о них рассказывать как-то не тянет, во-первых, надоело копаться в грязи, во-вторых, ничего интересного и уж тем более юмористического в них нет. Большей частью они были скроены на одну колодку. Либо убивали – грубо и грязно – уличные грабители и нападавшие на дома или квартиры налетчики, либо убийством завершался один из многочисленных вариантов «любовного треугольника». Частенько и мужья, и жены избавлялись от опостылевших «половинок» самым радикальным образом – еще и оттого, что развод, как уже говорилось, был делом крайне сложным, почти невозможным, да и обходился в немаленькие суммы, если все же удавалось официальным образом развестись. Не редкостью была прекрасно знакомая нам и сегодня бытовуха: давние собутыльники пьянствовали тесной компанией в очередной раз. Сначала мирно, потом заспорили, взялись драться, кому-то попал под руку столовый нож, а то и стамеска, топор, кочерга, да просто полено – вот вам и свеженький покойник…