Кажется, жаркий выдался денек, а он и не заметил. Значит, Татьяна точно начнет донимать его насчет дачи, как было бы прекрасно оказаться там. После знаменательной поездки в баньку она сблизилась с первыми дамами города, которые все сейчас сидят по дачам, и Таня хочет быть не хуже, чем они. Федор не говорил жене, что ждет перевод в Москву, боялся сглазить, а теперь, наверное, придется признаться, чтобы отвязалась со своими землевладельческими инициативами.

Откинувшись на спинку сиденья, Федор закрыл глаза. А черт возьми, хорошо бы действительно оказаться сейчас на берегу залива. Вода маслено переливается, пахнет йодом и немножко гнилью, где-то на горизонте видны очертания корабля… Под легким ветерком шумит соломенный камыш, а Глаша шлепает босыми ногами по кромке прибоя, и маленькие ленивые волны слизывают ее следы.

– Высади здесь, я прогуляюсь, – сказал он водителю, – в машине душно.

Тот затормозил возле перекрестка. Летом Федор переодевался в форму на работе, и сейчас, одетый в простые льняные брюки и рубашку с коротким рукавом, не выделялся из толпы. Он проехал на метро до нужной станции и в замешательстве остановился в массивной колоннаде перед вестибюлем. Как доехать до ее дома общественным транспортом, он не знал, а пешком было далековато.

Впрочем, помечтать о несбыточном можно и здесь.

Мимо прошла грозная старушка и так цыкнула на него, что Федор скорее отступил за колонну. Вспомнилось, как на уроке истории проходили, что такие толстые массивные колонны с круглой капителью называются дорическими.

Глаша, наверное, давно дома, пьет чай перед телевизором или читает книжку. Или давно забыла о странном немолодом прокуроре и лежит сейчас в объятиях своего ровесника. Так скорее всего.

Не успел он это подумать, как Глаша вышла из вестибюля, с трудом открыв тяжелую дверь. Сердце екнуло, заколотилось, но даже сквозь радость встречи он заметил, что девушка выглядит очень плохо. Лицо осунулось, поблекло, взгляд потух. Щиколотки распухли и казались совсем толстыми, как эти колонны.

– Что с вами? – вырвалось у него.

– Ах, это вы… Какими судьбами?

– Да я сам не знаю, как здесь оказался. Так что с вами, Глаша? Вы больны?

Она улыбнулась краешком рта.

– Нет, не волнуйтесь. Просто одиннадцать часов у операционного стола никого не красят. Я еще и воняю, кстати.

– Не слышу.

– Вдохните поглубже.

Федор зачем-то послушался и втянул носом воздух.

– Боже, какая гадость! Что это?

Глаша засмеялась и медленно пошла к трамвайной остановке. Федор последовал за ней.

– Так что?

– Какая разница. То, что поможет вам больше обо мне не думать.

– Не поможет. Скажите, мне просто интересно. Вроде знакомый запах, да не тот.

– Карболка. Ездили оперировать в одну странную больницу…

Тут подошел трамвай, и Глаша побежала за ним неловко, как уточка. Федор вскочил за ней, досадуя, что не успел предложить такси.

Железная коробочка двинулась по рельсам, слегка покачиваясь и позванивая на поворотах. Федор бросил в кассу шесть копеек и оторвал два билетика. Быстренько проверил – счастливого не выпало. Вагончик шел полупустым, и они сели на двойное место, Глаша у окна, Федор рядом. Как тогда, в самолете.